Появление мальчика изменило бы все для девочек. Автоматически этот парень взял бы на себя инициативу, потому что у него был член, а у них его не было. Борьба за власть между мужчиной и женщиной не закончилась бы, и, если бы этот мужчина потребовал себе одну из других девочек Грейсон, это привело бы к падению Союза Грейсон, потому что власть больше не была бы равной.
Опять же, какой эгоистичный, бескорыстный придурок.
Качая головой, я засовываю руки в карманы.
— Ты позволил этому дураку думать, что он у тебя в кармане, заставил свою дочь пройти через какое-то дерьмо, на самом деле их обоих, просто чтобы сохранить Кайло Греко, или, лучше сказать, Ревена, в маленьком темном секрете. — Смешок покидает меня. — Говорю тебе, как только я это понял, стало чертовски понятно, почему ты не хотел, чтобы они были на территории Грейсон, потому что ты знал, кто он такой, в ту минуту, когда они появились. Как ты мог этого не знать? Парень чертовски похож на тебя, чувак. Жаль, что теперь он поклялся мне в верности, а?
Губы Райо изгибаются, и я снова смеюсь.
— Парень чертовски умен. Быстр и жесток.
Я подхожу к Райо, становясь прямо перед ним, достаточно близко, чтобы он мог ударить меня головой, если бы захотел, может быть, даже сделать немного хуже, в зависимости от того, насколько он гибок. Его цепи не так туго натянуты, но он не вздрагивает, не двигается, и дышит ровно, в то время как у меня перехватывает дыхание.
Мы долго смотрим друг на друга, и ничто, кроме нервного переминания с ноги на ногу и звона цепей, доносящихся с другого конца комнаты, не заполняет пространство.
Наконец, я говорю, понизив голос и только для него.
— Очевидно, у тебя есть дар раздавать вещи, но на этот раз? Ты пытаешься отдать то, что тебе не принадлежит, — говорю я ему, качая головой взад-вперед. — У меня это не сработает.
— Ты бредишь.
— И у тебя вот-вот пойдет пена изо рта, когда я расскажу тебе то, что, как я знаю, ты не знал. Этот человек, с которым ты ешь на яхтах, делишься смехом и притворяешься, что стоишь, чтобы сохранить лицо… он не только планировал отнять у тебя все, уничтожить тебя, — я наклоняюсь ближе, — он уже это сделал. Он убил женщину, которая подарила девочкам жизнь, прямо у тебя под носом, и у меня есть доказательство, которое ты не смог найти. У меня. Панка, у которого нет имени солдата.
Райо становится чертовски диким, в его груди урчит, прежде чем из него вырывается глубокий, продолжительный рык, и он рвет свои гребаные цепи. Я отступаю назад, готовый заговорить с ними троими, когда на столе звонит мой телефон, поэтому я закрываю рот и поворачиваюсь, чтобы схватить его.
Имя Ройса Брейшо, одного из моих теперь уже бывших боссов, мелькает на экране. Он единственный брат, который разозлился на меня, потому что я помог девушке его брата, когда она в этом нуждалась, по просьбе его брата. Знает ли он хотя бы эту часть, я не знаю. Он последний ублюдок, от которого я ожидал звонка, особенно с тех пор, как в тот день, когда я вышел оттуда, они знали, что я не вернусь, и что мне это было ни к чему, поскольку чек, с которым их новая королева отправила меня, был больше денег, чем, как я знал, может быть у человека.
Я подношу телефон к уху, и он не ждет, пока я скажу хоть слово.
— Эй, ублюдок, — невнятно произносит он, явно приняв большую дозу спиртного. — Никогда не хотел, чтобы ты возвращался в этот город, но я думаю, ты, возможно, захочешь вернуться.
— Подумал неправильно. Чего ты хочешь? — Я смотрю туда, где Оливер ползет на четвереньках, пытаясь подобраться поближе к своему отцу, но его конечности все еще слишком слабы. — Я немного занят.
— Да, я тоже был занят. Занят милой крошкой с мягкими короткими волосами и идеальной круглой попкой.
Напряжение ползет вниз по моей спине, и я крепче сжимаю телефон.
— Да, эта девушка? — Он хихикает мне в ухо, и этот звук запускает тревожный сигнал в моей голове, потому что, хотя его следующие слова шокируют меня до чертиков, они именно те, которых я ожидал. — У нее есть брат.
Связь обрывается, и, клянусь гребаным Богом, ему конец, если он прикоснется хоть пальцем к ее голове. Засовывая телефон в карман, я достаю ключи из другого и подхожу к Райо.
— Я делаю тебе подарок. Три, если быть точным. — Я говорю так тихо, что только он может услышать, когда я прижимаюсь своей грудью к его груди, и он поднимает подбородок, держась за свою гордость, даже несмотря на то, что он прикован к моему гребаному полу в подвале. — А теперь я собираюсь получить свою награду. Если ты думаешь, что я не знаю, каким именно будет твой следующий шаг, ты ошибаешься, поэтому я предупреждаю один раз. Не делай этого, черт возьми. Ты пожалеешь об этом.
Бросив быстрый взгляд на двух других, я вставляю ключ в замок на правом запястье Райо, освобождая его, прежде чем опустить в карман его рубашки, предоставив ему делать остальное. Отто и Оливер кричат, их голоса эхом отражаются от стен, пока мы с Хейзом пробираемся к двери, поднимаемся по лестнице и входим в особняк.
Мой особняк.
Мы закрываем за собой дверь, чтобы их крики не доносились изнутри.
— Босс?
— Моя сестра у Ройса Брейшо.
— О черт.
О, черт, это верно. Я больше не их сучий сын. Я не человек у них на побегушках.
Я бы зашел так далеко, что сказал бы, что теперь мы друг для друга никто, маленький факт, который, я надеюсь, он помнит, потому что я иду за ним. Предполагается, что моя сестра должна держаться подальше от всего, что связано с моей жизнью, а он просто втянул ее прямо в это, как будто она какой-то инструмент, который можно использовать против меня за его собственную чушь. Это не так. Она добрая и добродетельная и заслуживает лучшего.
Она заслуживает большего.
Я собираюсь надрать ему гребаную задницу.
— Ты сейчас уходишь? — Спрашивает Хейз.
— Почти. — Вместо того чтобы направиться к парадному входу, где припаркована моя машина, он следует за мной через заднюю дверь через сад. — Просто сначала нужно кое-что забрать.
Глава 34
Басс
Настоящее время…
Хаос. Полный и беспредельный хаос, это то, к чему я проложил себе путь бульдозером, не то, чтобы я ожидал чего-то другого. Прямо сейчас на меня нацелено не менее десяти пушек, но между ними стоит их королева, и, если кто-нибудь посмеет причинить ей вред, к моему новому танку прикреплена отличная маленькая пушка, которую Хейз без колебаний выпустит на свободу.
Если ей будет больно, мне будет больно, и они, черт возьми, умрут. Ясно и чертовски просто. Мы планировали такую ужасающую возможность, но я рассчитывал на то, что ее команда будет достаточно умна, чтобы знать, когда нужно сдержаться. Чего я не планировал и не предвидел, так это бури эмоций и мыслей, которые вызовет ее вид.
Будь я проклят, если не хочу подбежать к ней, взять ее на руки и обнять, покачать ее, блядь, взад-вперед какое-то время. Я хочу сказать ей, что все будет хорошо, и объяснить, где мы находимся и что происходит. Затем есть другая часть, которая хочет смотреть на нее свысока, повернуться к ней спиной и заставить ее просить, умолять и рыдать у моих ног за то, что она отвергла меня так, как она это сделала, перед такой маленькой сучкой, как Оливер, когда все, что ей нужно было сделать, это взять меня за руку, это часть меня еще больший засранец. Но мне нужно кое-что сделать, и у меня мало времени, поэтому, когда Дамиано выходит вперед, держа одну руку за спиной, чтобы еще больше задержать расстрельную команду, а другую выставив перед собой, как бы успокаивая меня, я продолжаю двигаться, но мои глаза не отрываются от его.
— Басс… — он успокаивается. — Ты, блядь, не можешь просто так врываться сюда. Есть способ все уладить.
— Просто пришел забрать кое-что из своих вещей, красавчик.
И тогда я вижу это, знакомый серебристый блеск, отражающийся в лунном свете прямо там, в траве, а рядом с ним… тело. Мои глаза сужаются, пульс бьется сильнее с каждым приближающимся шагом.
Это он. Мертвый.
Убитый моим ножом, единственное, что пришло со мной из моей прошлой жизни в новую.
Чертова ирония …
Я был так чертовски близок. Мои ноги тяжелеют, я знаю, что если сейчас поверну назад, то смогу вернуться в подвал до того, как Райо разберется с Отто за то, что он сделал, но затем мой взгляд скользит немного влево. За мою девочку, лежащую на мокрой траве посреди этого месива с окровавленными руками и в ночной рубашке. Она упала на землю в тот момент, когда увидела меня, позволив поражению, которое грозило поглотить ее, взять верх, веря, что дальше я справлюсь. Доверилась мне.