Ее грудь тяжело вздымалась.
— Зачем... зачем тебе это?
— А что, мне нельзя просто хотеть?
Ее нижняя губа задрожала. Это было первое проявление эмоций за все утро. Чендлер подумал, что упрямая женщина наконец уступит. Но она отошла, покачав головой, и продолжила застегивать пуговицы.
Пытаясь найти в себе хоть каплю терпения, которое так интенсивно испытывала мисс Гор, он вновь сократил дистанцию между ними и застыл, заметив блестящую дорожку на щеке.
С ощущением, будто кто-то сдавил сердце, Гэмбл поднял руки в воздух.
— Алана, детка...
Та быстро заморгала и попятилась, пока не уткнулась в кровать.
— Нет, не надо. Я в порядке. Я иду на работу.
Чендлер не мог взять в толк, что происходит. Он хотел понять.
— Почему? Почему это так важно?
Ее руки затряслись.
— Потому что это моя работа.
— И это все?
Когда она снова моргнула, ее ресницы увлажнились.
— Это все, что у меня есть. Подходит тебе такая причина, Чендлер? Моя работа — это все для меня. У меня больше ничего нет, это — единственное, на чем я могу сосредоточиться, единственное, что не позволяет зациклиться на том факте, что у меня никого нет. Я не как ты! У меня нет ни братьев, ни суррогатной семьи вроде Дэниельсов. Я... — Она больше не смогла сдерживаться. Слезы заструились по щекам. Алана зажмурилась. — Я не знаю, что еще сказать. Я не хочу думать об этом. Я не хочу думать ни о чем.
Чендлер сделал единственное, что пришло ему в голову, потому что все, чего он желал — чтобы она перестала плакать. Заключив ее лицо в ладони, он смахнул слезинки большими пальцами. Алана подняла взгляд и посмотрела на него.
— У тебя есть я, — произнес он.
И он действительно имел это в виду. Девушка открыла рот, но Гэмбл обвил рукой ее талию и, аккуратно притянув к себе, поцеловал в губы. Он целовал Алану так, как ни одну женщину в жизни. Нежность, окутавшая их, потрясла его до глубины души. Их губы сладко терлись друг о друга. У Гэмбла тряслись руки, когда углубив поцелуй, он погладил шею девушки. Он ожидал, что она начнет сопротивляться, но она приоткрыла губы и первая просунула язычок в его рот. Чендлеру было нелегко сдержаться, но он заставил себя. Он не хотел причинить ей боль или вновь заставить бежать. По крайней мере, она больше никуда не собиралась.
Девушка обняла его здоровой рукой за шею и сжала волосы, притягивая его лицо ближе. Поцелуй становился жадным, жестоким — она делала его таким.
— Останься, — попросил Чендлер, погладив ее красивую грудь. — Останься, и ты не будешь думать ни о чем.
Алана содрогнулась и опустила влажные ресницы. Он поцеловал ее в висок.
— Позволь позаботиться о тебе, — снова заговорил он.
Ее пальцы сильнее сжали волосы, посылая ощутимые острые искорки боли в череп. Но это завело его лишь больше.
— Зачем? — прошептала она в его губы. — Зачем?
— Затем, что я хочу. Алана, это так же просто, как звучит. Я хочу этого. И если ты мне позволишь, то не пожалеешь ни секунды. Ты не будешь думать ни о чем, я обещаю.
Она молча замерла. Девушка убрала руку с его шеи, и Чендлер напрягся, готовясь к очередной борьбе. Но, прислонившись щекой к его обнаженной груди, она выпустила долгий вздох.
— Хорошо, — прошептала она, — хорошо.
Не тратя время впустую, — с Аланой это непозволительная роскошь — Гэмбл подхватил ее под колени и взял на руки так, чтобы раненое плечо не касалось его. Она ничего не сказала, лишь теснее прижалась к груди. Его сердце гулко забилось, когда на коже почувствовался ее поцелуй. О да, в ближайшее время она не будет думать ни о чем.
Чендлер принес девушку в свою спальню и бережно уложил на постель. Он навис над ней.
— Как плечо?
— Немного ноет при движении, но все в порядке.
— Хорошо.
Гэмбл наскоро расстегнул пуговицы блузки и распахнул мягкий материал. Просунув ладони под спиной, он усадил Алану, и, когда она прижалась к нему, его сердце странно ухнуло вниз.
— Подождем, когда заживет. То, что я хочу сделать с тобой...
Мужчина осторожно снял с нее блузку. И когда шелк скользнул вниз, расстегнул бюстгальтер. Наклонив голову, Гэмбл поцеловал Алану в шею.
— Так вот как ты собираешься заботиться обо мне? — спросила она.
— Это только один из методов.
На ней остались лишь трусики. Он вновь уложил ее, наслаждаясь тем, как она смотрится в его постели. Девушка попыталась прикрыться рукой, но он помешал.
— Не нужно прятаться. Ты невероятно красива.
Ее соски затвердели под его напряженным взглядом. Чендлер улыбнулся и, наклонив голову, облизал каждый, прежде чем втянуть в рот. Стон Аланы отозвался вибрациями в скулах. От их эротической прелюдии его возбуждение стало почти болезненным.
Бедра девушки беспокойно дернулись, привлекая его внимание. Чендлер провел дорожку из поцелуев и покусываний. К моменту, когда он добрался до трусиков, Алана уже была влажной. Стянув кружевной материал, мужчина облизал всю ее сладкую киску. Он сходил с ума от вкуса, которого жаждал со вчерашнего дня. Мужчины не всегда любят делать это, но с Аланой это — чертово благословение. Доводя ее до неистовства языком, он наблюдал за ее эмоциями.
Ее ротик приоткрылся, грудь соблазнительно вздымалась и опадала. Когда Чендлер обвел языком клитор, ее голова откинулась на подушку. Девушка всхлипнула.
— Проклятье, — прорычал Гэмбл.
Ему до боли хотелось войти в нее. Еще ни одна женщина не возбуждала его столь сильно. Он был готов кончить от одного ее вида.
В его мыслях начало формироваться слово на букву «Л». И, удивительно, оно не испугало его. Ему не захотелось бежать с криком по холмам. Нет... ему хотелось сделать ее своей, заклеймить. Слово на букву «Л» провоцировало доставить ей удовольствие. А еще мужчина жаждал услышать от нее те самые слова.
Когда же это началось? С момента, когда мисс Гор ворвалась в клуб в поисках Чендлера? Или гораздо раньше, когда впервые заявилась в его дом? Или когда впервые кончала в его руках? Это могло начаться, когда они ехали на обед с Чейзом и Мэдди. Или когда ее стройная попка очутилась на рабочем столе. А может, когда Алана очнулась в больнице, беспокоясь, что на ней нет трусиков? Или вчера, когда она уснула в его объятиях? Или несколько минут назад, когда она показала ему свою ранимость? Что ж, неважно, когда. Чендлер влюбился.
Мужчина ввел палец в ее киску и был награжден отчаянным вскриком. Сделав глубокий вдох и притормозив бедра, вторящие движениям руки, Гэмбл задвигал пальцем медленней. Он был заворожен эмоциями, вспыхивающими на лице Аланы. Его пленяли движения ее попки, намекающие, чтобы он двигал рукой быстрее.
— Пожалуйста, — простонала девушка, — Чендлер, прошу...
Снова наклонив голову, он прошептал, задевая губами клитор:
— Я здесь, детка, прямо здесь.
Она шумно дышала.
— Нет.
Чендлер замер.
— Нет?
Ее глаза открылись и посмотрели на него.
— Мне хочется не этого, я хочу тебя.
— Я и так у тебя есть.
На ее губах появилась улыбка — такая открытая, такая ослепительная. Черт, он как будто увидел чудо.
— Я хочу, чтобы ты был во мне.
— Уверена?
Ебать. «Ты уверена?» Только послушайте.
Она облизала губы.
— Абсолютно.
Долю секунды Чендлер не двигался, а в следующую — уже стоял на ногах, стягивая штаны. Подойдя к ночному столику, он схватил квадратный кусочек фольги и бросил на кровать рядом с Аланой. Девушка рассмеялась.
— Рад?
— Не представляешь, насколько.
***
Судя по тому, что увидела Алана, когда Чендлер снял пижамные штаны, его радость была на пределе. Она наблюдала, как он раскатывает презерватив вдоль огромного каменного члена. О черт, этот парень точно собирается вытрахать все беспокойные мысли из ее головы.
Проснувшись утром, Алана запаниковала. Все, что она рассказала ему прошлой ночью, горечью отдавалось на языке. Чендлер первый, кому она поведала о матери. И первый, с кем она осталась до утра. В стене, которую она так старательно возводила вокруг себя, зазияла огромная дыра. Глядя на спящего мужчину, мисс Гор чувствовала, что в душе что-то поменялось. Ей никогда не было нужно «завтра». А теперь она мечтала и о выходных, и о следующей неделе, и о следующем месяце. Ей хотелось будущего.