Он пульсирует во мне. По его щеке катится слеза, он все понял. Мой уверенный, непоколебимый, стальной хищник, снес к чертям все мои запреты. Вылетаем из тела, наши души объединяются, сплетаются между собой.
Я люблю тебя так сильно, что это страшно.
— Нет, Алиса. — зарывается в мои волосы. — Не пущу. — он еще во мне. Я должна остановить у нас ничего не выйдет. Одной любви и страсти мало.
Осторожно отодвигаю его. Собрав всю волю в кулак. Он застегивает брюки, прячет в карман презерватив.
— Я не могу, Олег. Это было в последний раз. На чужом несчастье счастья не постоишь.
— Ты про Кристину? Я брошу ее. После того, что было, между нами, в первый раз, между ней и мной ничего не было! Она ничего для меня не значит! Только ты! Лисенок, прошу, не надо. Бросай своего Лешу, я не потерплю, чтоб к тебе прикасался другой мужчина.
У меня в голове сложился пазл. Он не знает, что у меня есть сын! Он думает, что у меня есть любовник!
Ничего, так лучше. По — другому он меня не отпустит. А я не смогу долго сопротивляться.
Мы не можем быть вместе. Я не хочу, чтоб из — за меня страдала другая женщина.
И Леша… Каким бы хорошим бы не был Олег, он не сможет растить чужого ребенка. Родной отец ведь не смог. А Алеша его плоть и кровь. Тем более больной ребенок. Это тяжело. Это сейчас у нас с ним любовь и страсть, но со временем это пройдет. Нет ничего вечного на земле. А Олег человек чести, он не сможет бросить нас.
Я не хочу, чтоб он жил со мной из жалости.
Со временем он меня возненавидит. Я знаю, эту черту так легко прейти, что т уда, что обратно.
А я привяжусь к нему еще больше, и тогда порвать с ним будет не возможно.
Депиляцию медленно не делают. И тут рвать, быстро и терпеть боль. Надеяться, что, когда — нибудь станет легче.
Он сжимает меня в объятьях.
— Лисенок, мой! — покрывает лицо поцелуями. Моя девочка, не пущу. Алиса я л…
— Я люблю Лешу! — не даю ему договорить. — И никогда не брошу. — на моем лице уверенность. Говорю то я правду, только утаив одну деталь, что он мой сын.
Он отшатывается от меня, как — будто я воткнула ему нож в грудь. Закрывает глаза. Я вижу. Как его скулы сжимаются.
Прости любимый. Я сделала тебе больно, но так лучше. Так надо. Предательские слезы льются по моему лицу. Не могу их остановить. Сейчас я прощаюсь со своей любовью. Как больно, господи, как же жжет грудь. К горлу подступил ком, не могу дышать. От той боли, что я причинила ему еще больнее мне.
— Я понял. — быстро поправляю одежду трясущимися руками застегиваю пуговицы. В его глазах боль, взгляд потухший. Я вынула из нас душу и растоптала.
Его лицо становиться, как холодная маска. Я чувствую, он смирился. Что же я сделала с ним? Предо мной другой человек. Жестокий, холодный. Я убила моего нежного, чувственного Олега.
— Вы свободны, Алиса Федоровна. Больше я в ваших услугах не нуждаюсь! Секс, конечно, был хорошим, но бывала и лучше. — достает портмоне, швыряет на стол сто баксов, как пощечину. — Я думаю этого достаточно.
Я понимаю почему он так сделал. Делает больно потому, что я сделала больно ему.
— Не надо так. — осипшим от слез голосом, говорю, сжимая кулаки.
— Как так? Вы любите другого. А за эту, ”услугу”, я вам заплатил.
Выбегаю, несусь в туалет. Прячусь в кабинке, от посторонних глаз. Давлю крики отчаянья, раздирающие грудь, в ладошку, оседаю на пол. Это конец!
Глава пятая
Слез больше нет, они просто кончились. Души и сердца тоже. Я оставила их в конференц — зале. Если я сейчас похожа на мумию, то почему так все болит? Зачем?! Зачем я сделала это. Иногда нужно побыть эгоисткой.
Ждешь этого счастья, как манну небесную, и вот, когда оно появляется, топчешь его, сжигаешь, и пепел развеваешь по ветру.
Какая дурость! Пусть немного, но мы могли быть счастливы.
Все! Я передумала! Мне без него не жить.
Улыбаюсь, радостно открываю дверь.
— Олег… — сердце все же при мне, иначе оно бы не болело еще больше. На его столе сидит Кристина, он отрывается от ее губ.
— Вы, что — то хотели Алиса Федоровна? Я сейчас занят. Не видно? — кривая усмешка, глаза полные призрения и… сожаления?
— Простите, я не знала, что вы с невестой.
— “Олежа”, — она недовольно надула губы, — выгони эту клушу. Уволь ее!
— Не к чему, СОЛНЫШКО, — он назвал ее так же, как пол часа назад называл меня, — Алиса Федоровна, отрабатывает, уже немного осталось, киска моя. — проводит по щеке рукой.
Меня сейчас стошнит! С силой захлопываю дверь. Я запуталась… Когда он был настоящим? Когда был со мной или сейчас?