Им пришлось еще забрать в пансионе сумку Хенрика. Хенрик спросил Хелену, в самом ли деле ей хочется ехать в такую даль. Хелена кивнула. Хенрик никак не мог поверить. Хелена чувствовала, что с большим удовольствием он попросил бы ее одолжить ему на билет. Хелена размышляла, ехать ли ей через Инсбрук и Больцано. Или же через Канальталь. Хенрик полагал, что расстояния одинаковые. Примерно. Хелена решила ехать по западному шоссе. А обратно — через Канальталь. Тогда она опишет большой эллипс по Центральной Европе.
Долго они ехали молча. Хенрик спал. Под Линцем заговорили снова. Хелена припомнила тем временем множество мелочей, требовавших объяснения. Где была тогда сумка? Ей пришлось купить Хенрику пуловеры и белье, поскольку он потерял ключ от камеры хранения. В которой якобы стояла сумка. Где он был, когда не вернулся ночевать. Где он был, когда уехал. Где он был, когда был в Вене. Почему за телефон пришлось заплатить семь тысяч. С кем он говорил? Что означал счет от портного за костюм, обнаруженный в мусорной корзине. Где Хенрик взял деньги на этот костюм. Умеет ли он вообще играть на фортепьяно. Хелена никогда его не слышала. Почему он не звонил. Почему заставил ее ждать. Почему объяснялся ей в любви. Неужели он думает, что такие заверения необходимы? Она бы и так стала с ним спать. Доволен ли он теперь собой. Она-то от тоски чуть с ума не сошла. Чувствовала, что непременно умрет. От тоски от этой. Хорошо ему улыбаться. Хенрик молча смотрел на дорогу. Сперва Хелена хотела спросить только о сумке. Все остальные вопросы вырвались сами собой. Хелена не могла остановиться. Сунула в рот жевательную резинку. Не понимала больше, зачем поехала. Ничего тут больше не поделаешь. Хенрик сказал, что все теперь в порядке. Он во всем виноват. Ему очень жаль. Но она должна понять его. Он художник. И он не привык. Никогда этого не делал. Докладывать кому-нибудь о себе. Он полагал, что объяснения в любви — это объяснения. И все. Хелена больше не понимала, отчего тосковала по этому мужчине. Наверное, Пупсик все-таки права. Просто нужен мужчина. Какой-нибудь.
Хелена добралась до Милана. В Инсбруке она подумала, не высадить ли Хенрика у вокзала. Но это было уже все равно. Они въехали в город глубокой ночью. Хенрик указывал ей дорогу на бесконечных улицах. Аллеях. Потом пришлось искать место для парковки. Все было заставлено машинами. В конце концов Хелена оставила автомобиль на тротуаре. Хенрик вел ее вдоль домов. Отпер маленькую калитку в огромных деревянных воротах. Они вошли в высокий проход, окончившийся двором. Хенрик включил свет. Он тускло осветил дорогу через двор до нового прохода к подъезду во флигеле. Высокая лестница. Угловатая. Хелена поднималась за Хенриком. Наверху она не могла сообразить, на сколько же этажей они поднялись. По пути не было ни одной двери. Лестница кончалась у металлической двери. Дверь вела в длинный коридор. По левую руку — двери. Через равные промежутки. Две лампочки освещали коридор. Не ремонтировали здесь очень давно. Краска облупилась. Обнажив кирпичи. Было жарко и пахло пылью, как на чердаке. Хенрик отпер первую дверь. Хелена последовала за ним в огромное помещение. Направо в углу — матрас. Под маленьким круглым окошком в другом конце комнаты стояло фортепьяно. Молоточковое. Дорогая вещь. Маленькие мавры держали деку. Блестела позолота. Мерцало дерево. Слева на стене — раковина. И душевая кабина. Хелена видела, где по стенам прежде стояла мебель и висели картины. Дощатый пол выкрашен в белый цвет. Посреди с потолка свисала лампочка. Хенрик остановился. Опустил на пол сумку. Рядом Хелена поставила свою. Сумки стояли посреди комнаты. Под лампочкой. Хелена вопросительно взглянула на Хенрика. Хенрик снял ключ с крючка справа от двери. Пошел с ней в коридор. Потом отпер какую-то дверь. Распахнул ее и отступил с поклоном. И так стоял. Хелена вытаращила глаза. "Это самый маленький туалет, какой я в жизни видела", — сказала она. Изумленно. Хенрик согласно кивнул. Все еще в глубоком поклоне. Вздрагивая. Хелене показалось, что он плачет. Всхлипывает. Потому что все так ужасно. Тяжело. Она — такая гадкая. И безжалостная. Но Хенрик смеялся. Пробормотал: "В мире". "Самый маленький туалет в мире". Он закатывался. Трясся от смеха. Не мог разогнуться. И смеялся. Заходясь от хохота. Хелена оттолкнула его и заперлась. Еле успела снять джинсы. Чтобы не намочить трусики. Ей еще с Бриксена хотелось в туалет. Но не хотелось об этом говорить. Хелена осторожно присела на крошечный стульчак. Хотела спустить воду. Чтобы Хенрик не слышал. Он пыхтел за дверью. Хелена огляделась. Цепочка для спуска висела высоко. За спиной. Сидя не достать. Встать Хелена уже не могла. Она зажурчала. Слушала журчание. Чувствовала, как струя рвется из нее. Слышала, что Хенрик уже всхлипывает от смеха. Потом спустила воду. Потянула за цепочку. Ручки не было. Одеваясь, она не могла сдержать смех. Вышла к Хенрику. Потом стояла под дверью. Она бы прошла пару шагов по коридору. К комнате. Но ключ от комнаты был у Хенрика. А дверь он запер. Уходя. У Хелены было такое чувство, словно она одна. Тут, наверху. Она стояла и хихикала. Хенрик вышел из туалета. За его спиной шумела спускаемая вода. Они глядели друг на друга и смеялись. Расхохотались по новой. Крепко обнявшись, вернулись к комнате. Хенрик, продолжая смеяться, отпер дверь. Закрыл ее за ними. Смеясь, они разделись. Каждое движение вызывало новый взрыв смеха. Легли в постель. Не умываясь. Постельного белья у Хенрика не было. Ни простыни. Ни пододеяльников. Он дал ей желтую диванную подушку и одеяло в сине-зеленую клетку. Они прижались друг к другу. Матрас был очень маленьким. И всё смеялись. Хелена чувствовала диафрагму Хенрика. Она толкала ее в живот. А ее диафрагма — его в грудь. Когда они что-либо говорили. Или шевелились. Тут же снова начинался смех. Трясясь от смеха, они хватались друг за друга. Глубоко переводили дух. И смеялись над этим тоже. Хелена проснулась. С глухим стуком Хенрик свалился с матраса. Было уже десять утра. Хелена чувствовала себя грязной. Липкой. Она приняла душ. Вода была только холодная. Хенрик забрался обратно на матрас. И спал дальше.
Хелена разбудила Хенрика. Почти двенадцать. До того Хелена сидела на рояльном табурете и глядела в окно. Одни крыши за окном. Крыши. Башенки и купола. Между ними — плоские крыши. И повсюду — телевизионные антенны. Солнце грело крышу. В комнате становилось все жарче. Воздух — все суше. И пыльнее. Хелена открыла окно. Но воздух оставался неподвижным. Фортепьяно потрескивало. Хенрик не просыпался. Хелена потрясла его. Ей пора. Хенрик был совсем заспанный. Ничего поначалу не понимал. Даже — кто она такая. Пошел в душ. Хелена расхаживала по комнате. Пока он не вернулся. Она взяла с собой сумку. Вниз, в машину. Обрадовалась, оказавшись на улице. В комнате под крышей ей казалось, что она осталась на свете одна-одинешенька. Они зашли в бар. Пили кофе. Ели бриоши и трамеццини. Платила Хелена. Потом они вернулись к машине. Хелене пора было ехать. Они останавливались у каждой витрины. Перед витриной ювелира Хенрик сказал, что она не должна покидать его. Она — единственное, что у него еще остается. Она же видела, как у него все. Хелене нечего было ответить. Ей пора. Она бы с радостью поднялась с ним наверх. Легла на матрас. В духоте. Но времени не было. И похоже, его это не интересовало. Хелена зарделась. Не могла поднять глаз. Не могла же она просить его. Об этом. У машины она сказала, что не бросит его. Он ничего не ответил. Она села в машину. Тронулась. В ту минуту, когда она стояла у открытой дверцы, а он ничего не ответил. В ту единственную минуту она с удовольствием сделала бы ему больно. Ткнула ножом. В руку. Или в щеку. Потому что он позволил ей так уехать. Даже не попытался. Не дал ей возможности сказать "нет".
Хелена ехала по длинной речной долине. На полях лежало знойное марево. Хелена все думала о том, как же ей это сделать. Думала, что надо зайти в туалет при бензозаправке и там. Как раньше в университете. Попробовала в машине. Но испугалась, что увидят водители грузовиков. Или пассажиры автобусов. Как она этим занимается. Она чувствовала, что между ног жарко и все там набухло. Чуть не лопается. Джинсы терли. Часами она была на краю оргазма. Но мучительного. Она мчалась по шоссе. В Канальтале. Когда она уже далеко отъехала от Удине, кончался бензин. Она ни за чем не следила. Просто ехала. Когда же педаль газа ушла в пол, а мотора не было больше слышно, Хелена сразу поняла, в чем дело. Свернула на аварийную полосу. На минуту пришла в дикую ярость. Потом утешилась тем, что по крайней мере это случилось не в одном из длинных тоннелей. Она вышла из машины. Прошло немало времени, прежде чем один итальянец не подвез ее до бензоколонки. Он даже свернул ради этого с шоссе. Было воскресенье, и все заправки в районе были закрыты. На шоссе заправок не было вообще. На бензоколонке, стоявшей у узкой, круто поднимающейся дороги, Хелене пришлось купить канистру. Хозяин не поверил, что она вернет ее. Хелена расплатилась. Мужчина на красном гольфе прихватил ее обратно. Он был полицейским из Клагенфурта. Ехал кататься на лодке в Градо. Он пожелал Хелене успехов. Через шоссе ей пришлось перебежать. Она залила бензин. Пролила немного. Рассердилась. Вернулась к бензозаправке. Заправилась. Отдала канистру. Поехала дальше. До Вены добралась поздно ночью. Девочки спали в своих постелях. Хелена укрыла их как следует. И немного послушала, как они дышат.