Бриан выпрямился.
— У них в заключении находится воин Шён?
— Да.
В нем пробудилась жажда убийства. Тот ублюдок вполне возможно был тем, кто соблазнил его мать и сестер. А если нет, тот ублюдок все равно должен сгинуть, потому что наверняка он соблазнил мать и сестер кого-то другого.
— Каин хорошо справился, — выдавил Бриан, заставляя себя успокоиться. — Дай ему выходной и скажи, что он может распорядиться им по своему усмотрению.
— Он будет вне себя от радости.
— Сегодня вечером я возьму его дежурство, так что ему не стоит беспокоиться и об этом тоже.
Глаза Талона округлились, и в них мелькнула вспышка удовольствия. Бриан знал, что эти двое на протяжении нескольких лет проводили время друг с другом, даже несколько одиноких ночей. Он не знал, чем они занимались, но мог догадаться. Они оба тосковали по женщинам, что и доказал своей неумеренностью Талон, но они должно быть наслаждались и друг другом. Теперь, когда женщин вокруг было предостаточно, он полагал, что их связь закончится. Похоже, он ошибался.
Бриан встал из-за стола.
— А теперь, кое-что требует моего внимания.
Или скорее кое-кто.
Элия проснулась внезапно: за мгновение до этого она еще была погружена в сон, и вот — уже полностью в сознании. Все ее тело ломило, и в этот раз не от удовольствия. Кровь циркулировала слишком быстро, наполняя вены с неестественной скоростью, и ее было слишком много.
Она застонала, пытаясь справиться с болью. Пытаясь остановить наступление событий, которые неизменно следуют за этим ощущением. Только не сейчас. Только не после всего, что она только что пережила с Брианом.
О, Боже. Бриан. Он все еще здесь? Пожалуйста, пусть он будет где-то в другом месте.
Она осмотрела кровать сквозь отекшие веки. Она лежала, распластавшись на матрасе, все еще нагая и накрытая мягкими белыми простынями. Пробудившийся и наблюдающий за каждым ее движением, Бриан был рядом с ней. Нет. Нет! Она так упорно старалась сохранить в неприкосновенности эту часть своей жизни. А теперь она вынуждена раскрыть свою тайну…
Элия не хотела, чтобы именно он, больше, чем кто-либо другой, стал свидетелем того, что она собиралась сделать. Что она должна сделать. Он больше не будет нежным или отзывчивым. Он больше не станет искать удовольствия в ее объятьях.
Она закусила нижнюю губу, чтобы сдержать стон. Это не должно было произойти, по крайней мере не в ближайшие несколько дней.
— Тебе больно? — нахмурившись, спросил он. — Я сделал тебе больно?
— Мне нужно немного времени побыть наедине с собой, хорошо? — ответила Элия со смесью притворной беспечности, боли и отчаяния в голосе.
— Что с тобой происходит, Элия? Ты отекла.
— Уйди. Пожалуйста, — в этот раз в голосе обнаружилось только отчаяние.
— Я никуда не уйду.
Она увидела решимость в его золотистых глазах.
— Пожалуйста.
— Нет. Ты расскажешь мне, что с тобой происходит, и я тебе помогу. Это твой единственный вариант.
Мучительная боль усиливалась и, не видя другого выхода, она сказала: «М-Мне нужен нож».
Он хмыкнул, его заботливость как рукой смахнуло.
— Есть только две вещи, которые ты сейчас от меня получишь, и нож не является одной из них.
— Пожалуйста. Нож.
Она дико озиралась вокруг, ища в комнате хоть что-то, что угодно, лишь бы с острым наконечником. Если бы ей пришлось ползти за этим, она бы так и сделала. Прошлой ночью она воспользовалась своими ногтями, но это не помогло высвободить достаточное количество крови. Несомненно.
Ее поле зрения сужалось, и она не видела ничего подходящего. Нет. Постойте. В углу возле двери стояла ваза с фруктами. Она могла бы вывалить еду и разбить вазу. Наверняка один из осколков окажется достаточно острым, чтобы прорезать кожу и вскрыть вены.
— Я не выпущу тебя из этой кровати, — сказал Бриан. — Так что, даже и не думай вставать.
Не обращая внимания на Бриана, она перебросила одну ногу через край постели. Это движение ее чуть не подкосило. Резкая боль пронзила все ее члены, и Элия заскулила. Не плачь. Не смей плакать.
— Элия? — спросил Бриан, в его голосе снова слышалось сострадание. — Это что, такая игра?
— Никаких игр. Пожалуйста. Нож.
— Но зачем? Помоги мне понять, что с тобой происходит.
— Мне нужно порезать себя.
Как можно скорее. О, Боже. Как можно скорее.
Он прищурился.
— Кровопролитие запрещено, Элия. Ты знаешь об этом. Я не дам тебе пролить мою кровь.
— Я не хочу проливать твою, — созналась она от слабости. — Я хочу пролить свою кровь.