Но это не смягчило его гнев.
Он заставил ее раздеться до того, как она привязала лентами свои лодыжки, развела бедра и легла на живот, рядом с ним.
Бриан, давай поговорим об этом. Я не собиралась уходить. Я решила…
— Помолчи.
Он заставил ее привязать одно из ее запястий к столбику кровати, затем, при помощи зубов, зафиксировать и второе.
В конце концов, она оказалась привязанной к кровати.
Бриан.
Он проигнорировал ее, ростки удовлетворения растворялись в пылу его гнева.
Бриан, пожалуйста, я… я люблю тебя.
Она… Нет! Как она посмела это сказать? Сейчас, когда он не может быть уверен, то ли она и правда так думала, или просто хотела смягчить его. Любовь. Это было то, чего он хотел добиться от нее. Каждую ночь засыпать и просыпаться с ней каждое утро, свернувшейся калачиком в его объятиях. Говорить с ней, узнавать о ней все, что можно, и просто наслаждаться ею, во всех смыслах. Но, ей-богу, как она могла любить его после того, что совершила?
«Не дай себе размякнуть», — внушал себе Бриан. Ты дал ей больше, чем когда-либо давал другому человеку, и она попыталась тебя убить.
Ну, она все-таки исцелила тебя.
Тихо. Он не хотел вступать в переговоры также и с самим собой.
«Спи», — приказал Бриан сознанию Элии, и она уснула, затихнув, отключившись.
Будучи не в настроении, Бриан вытолкнул из нее свой дух, поднимаясь, словно океанская волна, отделяясь от плоти ее тела и впадая в свою собственную. Сознание и тело соединились, сливаясь воедино, словно края его раны на шее, до тех пор, пока он снова не обрел контроль над самим собой.
Потом, он стал ждать.
Пока Элия медленно приходила в себя, она осознала четыре вещи одновременно. Первая — то, что ее лицо впечаталось в белую шелковую наволочку подушки. Вторая — то, что она не могла пошевелить ни руками, ни ногами, и прохладный воздух ласкал влажное тепло ее лона. А третья и четвертая, наиболее примечательные, состояли в том, что она была голой, и Бриан сидел на ее бедрах, широко расставив колени.
Как она очутилась здесь? Она помнила, как находилась в подвале, пытаясь вывести из строя идентификатор личности, а потом провал. Нет, постойте. Это не правда. Бриан подчинил ее себе и заставил вернуться в свою спальню. Он принудил ее привязать себя к кровати.
Веревки… вот почему она не могла пошевелиться. Желудок сплющило и скрутило, вены наполнились страхом. Она попыталась поднять голову, попыталась повернуться и посмотреть на него, но любое движение было ограничено ее положением и ничего не вышло.
— Бриан, позволь мне объяснить. Позволь мне…
— Помолчи, — его голос был лишен эмоций.
— Я сделала то, что должна была сделать. Я не хотела причинять тебе боль. Я клянусь, не хотела. Отпусти меня и мы…
— Я сказал, помолчи! — в этот раз его голос прогремел по комнате, грозным эхом отражаясь от стен.
Он был зол и обижен, на что имел полное право. Но она не сдержалась.
— Позволь агентам уйти, и я сбегу вместе с тобой. Куда бы ты ни захотел пойти.
— Я не собираюсь сбегать, Элия. Это — мой дом. Один мой дом уже разрушили. Я не позволю, чтобы то же случилось и с этим.
— Но…
Он сдвинулся так быстро, что она не успела даже моргнуть до того, как он нагнулся к ее лицу.
— Чтобы я больше ни слова от тебя не слышал. То, что ты со мной сделала… — он грохнул кулаком по матрасу рядом с ее головой.
Она сглотнула. Ей не нравилась эта его сторона, особенно, когда она узнала, каким нежным он мог быть. Но его близость возбуждала. Этого она не отрицала.
— Бриан, — сказала она и сжала губы.
Его грудная клетка соприкоснулась со спиной Элии, как и всегда, оставляя неизгладимое впечатление.
— Ты пыталась убить меня, Элия. Тебе ничем не оправдаться.
— Боже, ты так неумолим! Я ведь убедилась в том, что ты выжил, не так ли? И, эй, ты сделал бы то же самое в моей ситуации, и ты знаешь об этом.
Вырываясь, она прогнула спину так, что ее зад оказался приподнятым. Его член скользнул меж двух холмиков, движение столь же верное, как если бы он направлял член рукой.
— Освободи меня.
Как бы он ни был взбешен ее поведением, он был по-прежнему возбужден.
— Ты не в том положении, чтобы выдвигать требования. Я — да. Сделай так снова.
Она замерла, часто и тяжело дыша. Ей это понравилось, да. Но…
— Нет. Я хочу, чтобы это было как раньше.
Когда каждое его прикосновение было подобно мольбе.