— Может быть, я смогу.
— Прости, что задеваю твое безграничное самолюбие, но нет, — я благодарна своему спокойному тону. — Я уверена, что ты оправишься со следующей безымянной женщиной.
— Ты не безымянная, Камилла, — он произносит мое имя, словно доказывая свою точку зрения. — Ты такая чертовски сложная, и это поведение меня раздражает. Черт. Я должен тебя отпустить.
— Тогда сделай это. — Я борюсь с болью, пытающейся прорваться наружу.
— Я не могу, — он вздыхает, как будто не хочет этого признавать. — Я, блядь, не могу. Я хочу от тебя большего, — его пальцы обводят мою челюсть. — У меня есть потребность сломать тебя и смотреть, как ты распадаешься на части, зная, что в глубине души ты этого хочешь, — он смотрит на меня с чем-то, чего я не могу понять. Трепет? — Тебе нравится темнота, которую я предлагаю, и черт меня побери, если позволю себе это.
Внутри меня что-то рушится. Не знаю, то ли это последняя стена сопротивления, то ли просто реакция, которую испытываю к этому мужчине. С тех пор как я впервые увидела его, он что-то затронул во мне. Чем больше он прикасается ко мне, тем сильнее я чувствую, как распадаюсь на части.
Я словно теряю себя для него и наслаждаюсь каждой секундой.
— У тебя есть другие женщины, — я притворяюсь бесстрастной.
— Другие женщины сбегают, как только я даю им выход, — Доминик проводит чувственным пальцем по моим щекам, его это забавляет. — Они точно не теряют сознание подо мной.
Я сглатываю, когда мои щеки вспыхивают от жара. Не уверена, почему он так гордится этим моментом. Это потому, что ему нравится, что я принимаю все, что он мне предлагает, или…?
— Останься, — его голос звучит властно — типичный голос Доминика — но в слегка опущенных плечах есть намек на неуверенность.
— Если ты не… — его палец проводит по моей шее, ключицам и ложбинке груди. Я вдыхаю с запинкой, пока мое сердце пульсирует.
Проклятые прикосновения Доминика.
— Я похищу тебя, — непринужденно говорит он, медленно, слишком медленно проводя пальцем по моей груди, но не по ноющему соску.
— Ты станешь преступником, — прохрипела я, пытаясь устоять на ногах.
Он ослепительно ухмыляется:
— Если смогу привязать тебя к своей кровати, это будет того стоить.
Мои губы приоткрываются. Я даже не уверена, шутит он или говорит всерьез. Одно могу сказать точно: он не остановится, пока не получит то, что хочет.
Может, стоит поступить разумно, сдаться и покончить с этим. Не то чтобы я не хотела его.
Но где в этом удовольствие?
Похоже, привычки социопата уже приелись мне.
— Я попытаюсь сбежать, — мой тон игривый. — Я буду худшим пленником, который только может быть.
— Ты будешь наказана.
— Я все равно сбегу.
Его другая рука тянется к моей заднице и сжимает ее. Я задыхаюсь, как от ожога, так и от влаги, скопившейся между бедер.
— Я буду доставлять тебе удовольствие, чтобы ты не думала о побеге.
Я сглатываю сквозь сухость в горле и смотрю на его грешный рот. Я хочу поцеловать его. Не знаю, почему мне нужна эта близость, но я просто хочу.
— Ты целуешь безымянных женщин? — спрашиваю я, прежде чем успеваю остановить себя.
Он качает головой, но его взгляд устремлен на мой рот. Может быть, поэтому я медленно облизываю губы.
Почему он не целует меня?
Звонит телефон. Я выныриваю из своих фантазий. Доминик бросает резкий взгляд на источник звука. Его телефон выглядывает из брюк, лежащих на полу.
На экране мелькает имя Софи.
Стрела ревности вонзается мне в грудь. Она звонит ему уже второй раз за час. Очевидно, она тоже не безымянная, раз он сохранил ее имя.
Он бросает на меня пронзительный взгляд:
— Не двигайся.
Не то чтобы я могла. Я продолжаю наблюдать за его задницей и уверенной походкой. Ничто не вычеркнет этот образ из моей памяти.
Он поднимает телефон и рявкает:
— Сейчас неподходящее время, Софи.
Подождите. Может, эта Софи — его жена или что-то в этом роде? Я никогда не думала о такой возможности, но тот факт, что он не заводит отношений, может означать, что он женат и периодически изменяет.
Я качаю головой. Это так глупо. Сомневаюсь, что Доминик из тех, кто женится.
Он молчит, слушая все, что говорит ему эта Софи. Я вижу его сбоку, но заметно, как расправились его плечи. Его губы кривятся в мальчишеской ухмылке, от которой у меня внутри все переворачивается.
— Будь начеку, — он зажимает телефон между плечом и ухом, одновременно засовывая ноги в трусы-боксеры и брюки. — Дай мне цифры. — Тишина, прежде чем его губы приподнимаются в довольной улыбке. — Отлично.