— Приятного вечера.
Лифт поднимается все выше и выше, а мое сердце бьется все чаще. Теперь, когда я снова окажусь в одном месте с Домиником, то не могу не вспоминать вчерашний день. Интересно, что он приготовил для меня сегодня.
Лифт дзинькает, и в темноте это звучит призрачно. Я не стала спрашивать у администратора, под каким номером находится квартира Доминика. Я нащупываю карточку, но на ней нет номера. Когда пытаюсь спуститься вниз и спросить Дэвида, двери лифта полностью открываются, открывая квартиру — или, скорее, гостиную с темными диванами.
Это один из тех лифтов, которые открываются прямо в квартиру. Как же мне постучать в таком случае?
Может, Доминик спит? Как он узнает, что я пришла? Дэвид с ним не связывался.
Мой взгляд останавливается на мягком освещении в лаунж-зоне. В ней огромная стеклянная стена с видом на лондонские здания. Как и в отеле.
Сверкающие вдали огни завораживают меня. Они так далеко и в то же время так близко. Вроде как Доминик.
Серьезно? Неужели теперь я буду сравнивать все с этой загадкой?
Когда двери лифта начинают закрываться, я вхожу в квартиру. Возможно, стоит снять каблуки, чтобы не испачкать ковры.
Я все еще обдумываю эту идею, когда позади меня появляется тень. Я готова закричать, но сильная рука останавливает меня. Мое сердцебиение учащается от страха и волнения, а горячее дыхание щекочет уши.
— Ты опоздала. Как мне тебя наказать?
Глава 14
Я задыхаюсь от силы, с которой Доминик держит меня. Что-то в моем теле оживает, как тогда, когда он шлепал меня на столе или трахал лицо.
Это грубое чувство незнакомое.
Страшное.
Захватывающее.
Я не могу нормально думать. Мой разум, кажется, перестает работать рядом с этим мужчиной.
Зажав мне рот рукой, он толкает меня вперед. Я вскрикиваю, падая на диван головой вперед. Мое платье задирается до середины бедер. Прохладный воздух щекочет мою разгоряченную кожу.
Доминик еще не закончил.
Он дергает за молнию так сильно, что я боюсь, как бы он не порвал платье. Он стаскивает ткань с моих рук на пол, и я оказываюсь в черном кружевном белье. На этот раз оно совпадает.
Он стонет, и я пытаюсь посмотреть на него. Он запускает сильную руку в мои волосы, удерживая меня на месте. Я поворачиваю щеку так, чтобы она лежала на прохладной коже. Я глубоко вдыхаю. Это запах Доминика.
Интенсивный.
Экзотический.
Умопомрачительный.
— Я хочу посмотреть на тебя, — простонала я и оперлась на руку. Доминик заводит обе мои руки за спину и хватает их одной сильной рукой. Мое тело падает обратно на диван. Прохладная кожа обхватывает мои запястья.
Мой пульс учащается, и внутри меня зарождается импульс потребности. Он делает это уже второй раз. Почему мне кажется, что я хочу, чтобы он связал меня навсегда?
— Надо было думать об этом, когда пришла поздно, — его властный тон шепчет рядом с моим ухом. Наконец-то я вижу его. Он все еще завязывает кожаный шнурок на моем запястье, и он… только в боксерах.
Putain (с фр. Черт).
Почему он такой сексуальный? Разве у него не должно быть недостатков или чего-то такого, что сделает его более человечным?
Мои бедра сжимаются от желания, когда я вижу его рельефный пресс и татуировку «No Regrets» (прим. пер. «Без сожалений»).
Доминик пахнет сногсшибательным мужским гелем для душа и кожей. Есть также намек на его естественный запах, который не идет на пользу моему и без того разгоряченному телу. Темно-каштановые пряди небрежно падают ему на лоб. Они наполовину влажные, что придает ему грубовато-красивый вид.
Когда он заговорил, его брови нахмурились:
— Я думал, ты не придешь.
— Я тоже так думала.
Зафиксировав мои запястья за спиной, он проводит пальцем по моей нижней губе.
— Почему передумала?
Я задыхаюсь. Трудно подобрать слова, когда он прикасается ко мне.
— Не могла остаться в стороне, — легкомысленно отвечаю я. — Ты используешь на мне какие-то чары?
— Действительно, Камилла?
Я качаю головой — насколько это возможно, пока моя щека лежит на подушке.
Он кивает с нечитаемым выражением лица и встает.
— Тебе лучше быть готовой к тому, что должно произойти.
Я напрягаюсь, чтобы поймать его взгляд.
— Обещания, обещания…
Я не успеваю предупредить, как он стягивает с меня трусы. Я шиплю, когда ткань трется о мою все еще болезненную задницу.
Mon Dieu (с фр. Мой Бог). Он порвал белье.