Поднявшись на второй этаж, Лиа бродит среди стеллажей, проводя пальцами по корешкам и наслаждаясь тем, насколько разные книги стоят на полках — старые и новые издания находятся в непосредственной близости, создавая не хаос, а взаимодействие. Лиа греет мысль о том, что каждая книжка — лучший друг хозяев, и неважно, старый или новый.
Лиа забывает о времени. В какой-то момент она оказывается рядом с перилами второго этажа и замечает, как два знакомых ей человека заходят в библиотеку. И почти сразу ощущает, как чужие руки оттягивают её обратно в тень стеллажей, закрывая рот.
Комментарий к Часть 6
Под:
Day Old Hate - Dallas Green
Всякие анонсы, эстетику, музыку и намеки на конец можно найти здесь :З
https://vk.com/trigetnitsy
========== Часть 7 ==========
Первое, что хочет сделать Лиа, — закричать, но что-то её останавливает. Почти не смущает, что кто-то продолжает закрывать её рот ладонью и удерживать за талию. Наконец, не замечая сопротивления, незнакомец немного отступает. И, развернувшись, Лиа видит перед собой Филиппа Чейза в обычной, повседневной одежде, а не в официальном наряде, как в колледже. Его рука медленно соскальзывает с её талии и как будто с шумом опускается вдоль тела. Про себя Лиа отмечает: в светлых джинсах и бомбере он выглядит младше, чем есть на самом деле — в таком прикиде кажется, что он чуть старше Мэтта. Филипп проводит рукой по щетине, и сердце Лии бьётся чаще — даже слишком часто для той, кого подобное совсем не должно волновать.
— Что вы тут делаете? — спрашивает Лиа, радуясь тому, что в темноте не видно, как раскраснелось её лицо.
Филипп не успевает ничего ответить, снизу раздаётся голос Зоуи, Лиа сразу поворачивается лицом к залу.
— Мэтт, я… вроде, нормально… Просто шампанское ударило в голову, можем возвращаться обратно.
— Сначала шампанское, а потом текила, — раздражённо перечисляет Мэтт. Потом добавляет намного спокойнее: — Посиди и отдохни, никто никуда не убежит.
Тепло от близости Филиппа и отталкивает, и притягивает Лиа, но, в конечном итоге, она не делает шага в сторону: так и остаётся рядом, ощущая его дыхание на макушке. Кажется, что он перебирает кончики её волос, отчего кожа покрывается мурашками.
— Я сейчас приду, только проверю Лиа. Хорошо? — судя по звукам, Мэтт делает несколько шагов.
— Останься, я… Я хочу поговорить.
— Не думаю, что сейчас подходящее время для разговора, Зоуи. Ты…
— Пьяна? Прекрати, Мэтт! Трезвая я до этого ещё буду идти месяцы, а то и годы, и… и потеряю тебя, пытаясь отгородить от правды.
— Какой правды? — с сомнением в голосе спрашивает Мэтт.
Лиа напрягается всем телом, отходит назад, вжимаясь спиной в грудь Филиппу. Она знает, к чему клонит Зоуи, и это пугает — Лиа не представляет, что будет после того, как правда откроется. Что скажет Мэтт? И готова ли сама Зоуи? Может, сейчас за неё говорит алкоголь?
— Я давно должна была всё тебе рассказать. Мы же жили рядом, в соседних домах, проводили почти всё свободное время вместе или в компании, которую сколотили. Мы практически были братом и сестрой. Помнишь, наши мамы на каждом званом обеде говорили, какая из нас будет хорошая пара, и ведь мы не шибко-то отнекивались? Я помню, как ты смотрел на меня, и что чувствовала сама. Но даже несмотря на это, я никак не могла набраться смелости…
— Зоуи, постой! Может, не сейчас? Оставь обиды — я давно уже не злюсь.
— Мэтт, это не обиды — это мои скелеты, которые я хочу показать. Если ты меня сейчас остановишь, то они не рассыплются и не исчезнут. И стена между нами станет выше.
Лиа чувствует тёплые руки Филиппа на плече, которые поддерживают и успокаивают, и только сейчас замечает, что дрожит. Ей до ужаса не хочется слушать об этом снова, хватило и одного раза, чтобы подтвердить простую истину — далеко не все в этом мире хорошие, даже близкие.
— Помнишь, в четырнадцать я стала вести себя иначе? Начала избегать тебя и почти перестала выходить из дома? Хотя мы тогда уже почти встречались: постоянно держались за руки, обнимались, смотря телевизор, хихикали, прячась от родителей, сами ещё не до конца понимая, что происходит. Разве у нас был другой вариант, когда мы знали друг о друге всё? Разве не за такую честность и открытость люди любят друг друга? Не за поддержку и понимание, а, Мэтт? — голос Зоуи стихает. Воспоминания слишком яркие, проходят перед глазами, как будто она смотрит фильм в замедленном режиме.
— Да, но как это…
— А помнишь, что именно тогда к нам приезжал дядя, брат моего отца?
— Да, ты всегда хвасталась им и гордилась, но… — Мэтт замолкает, подавляя желание спросить, к чему она ведёт, поэтому просто добавляет: — С того времени я больше не слышал о нём.
— Потому что больше не о чем было рассказывать — этот человек для меня умер. Только не перебивай, Мэтт, прошу! — Зоуи требуется всего секунда, чтобы собраться с мыслями. — Он заметил, как я изменилась, повзрослела. Как-то увидел, что мы с тобой целовались. Ему было двадцать пять. Как-то вечером родители уехали, оставив меня с ним. Помню, как он долго сидел в гостинной и пил пиво, молча переключая каналы на телевизоре. Я пошла в ванную, с ним было некомфортно и напряжённо, а когда после вернулась в свою комнату, он уже ждал меня. Сначала просто расспрашивал о тебе, о том, что между нами. Когда я сказала, что люблю тебя, то он засмеялся. А его глаза как-то странно заблестели. Он решил показать, что тебе от меня нужно. Говорил, что ни о какой любви между мной и тобой не может быть и речи. Он схватил меня, его руки шарили по моему телу. Меня сковал страх, я даже закричать не смогла. Он бросил меня на кровать, прижав своим телом. Говорил, что хорошие девочки не должны ни с кем связывать свою жизнь, а уж тем более позволять кому-то трогать себя. Мужчинам не нужна любовь — им нужно только тело… — Зоуи останавливается, чтобы передохнуть.
Лиа вспоминает, как та рассказала ей об этом. Как плакала в тот вечер и считала себя грязной даже спустя много лет. Дядя не изнасиловал её, но крепко вбил в сознание, что так может сделать каждый… даже Мэтт, которого она знала с пелёнок. Зоуи боролась с прошлым, но никак не могла освободиться от него. И потому скрывала правду от того, с кем бы так хотела связать свою жизнь. Страх не оставил возможности нормально жить дальше, и, тем более, встречаться с Мэттом. Он же, пусть не специально, но только напоминал о том, что с ней случилось, и Зоуи срывалась, грубила, а потом корила себя за это — ведь Мэтт-то не виноват.
Мистер Чейз притягивает Лиа к себе, обнимая и утыкаясь колючим подбородком в её волосы. Его прикосновения настолько уверенны, как будто он делал это много раз. Лиа не ощущает в себе желания прервать объятье или сказать о том, что он переходит границы. Да, Лиа не любит прикосновения, но его ей нравятся — в этом нет сомнений.
— Зоуи… Я не знаю, что сказать. Почему ты раньше не сказала? Не отвечай, я убил бы его, хотя и сейчас хочу этого не меньше! Могу… могу я обнять тебя?
— Да, сейчас и впредь тоже.
Лиа догадывается, что Зоуи, шмыгая носом, тоже обнимает Мэтта.
— Я бы никогда не поступил с тобой так, Зоуи. Никогда!
— Знаю.
Проходит какое-то время, прежде чем по шуршанию одежды Лиа понимает, что Зоуи и Мэтт перестали обниматься.
— Кажется, стоит найти Лиа, — говорит Мэтт с улыбкой в голосе.
Во время признания Зоуи Лиа со своего места не видела ребят. Но когда друзья подходят к двери, покидая библиотеку, Лиа замечает, что они держатся за руки.
— Наверно, нам тоже стоит выйти, а тебе — вернуться к друзьям, — говорит мистер Чейз.