, - директор поправляет черный галстук. Нервничает. Он выглядит очень солидно в этом костюме. Раньше Марчин не задумывался об одежде, но не теперь. Лида... Одно имя описывает кучу чувств и перемен, которые поселились в сердцах посетителей. - Она помахала мне рукой! - гордо говорит один студент. Второй толкает приятеля: - А меня она поцеловала. Первый не верит, их спор перерастает в драку. Лида совсем не рада такому повышенному вниманию со стороны людей. Она пытается как-то разнять мальчишек, но в такой перепалке достается и ей. Охрана выгоняет молодых людей, отбирая у них пропуски и внося в черный список библиотеки. Лида пытается извиниться перед всеми, но сотрудники смеются: - Да ладно, это же хорошо, когда кавалеры за тебя борются. Ей повезло, что почти все работники здесь пожилые мужчины и женщины, у которых есть семьи и жизненный опыт за плечами. - Лидия, - улыбается Марчин, подходя к девушке. Та мотает головой и еще раз извиняется за то, что погрузилась в свои мысли. - Зайдите ко мне, хорошо? Как же ей надоели все эти мужчины! Уже в обычной просьбе она видит какой-то явный подтекст. А ей это совершенно не нужно. Наша маленькая Лида за все свои годы никогда не любила. Нет, она была влюблена, но разве сравнишь яркую вспышку эмоций с вечным и великим чувством? В районе варшавской библиотеки теперь возродилась атмосфера двадцатого века: юноши желают добиться девушку, сражены наповал ее грацией, недоступностью, талантами и, конечно, красотой. - Присаживайтесь, - Марчин садится за стол, пока Лидия мнется у стула напротив. - Я слышал, что вы хотите уехать после Нового года. Она кивает, положив ладони на колени. Ее плечи сжимаются и становятся очень узкими. Она не крохотная, не сильно исхудавшая, даже не слишком хрупкая, но сейчас кажется именно такой. Всем своим видом она показывает, что любит то место, где сейчас живет. - Так решили вы? - голос Марчина, обычно не грубый, сейчас словно бы срывается. Она кладет руку на стол, наклоняясь чуть вперед. - Родители. Меня ничего здесь не держит, - на мгновение их глаза встречаются. Какая-то крохотная искра пробегает между ними, но Лида этого не видит. - А как же ваш... любимый человек? Он поедет с вами? Мотает головой: - Нет. У меня нет парня. После этих слов Марчин словно бы сияет от счастья, а по его телу пробегает приятный холодок. Как приятно знать мужчине то, что объект его влюбленности свободен! Мужчина быстро строит в голове алгоритм дальнейших действий, но все сразу же рушится, когда он вспоминает, что ее свобода все равно ничего не изменит. Марчин вскакивает со стула, запускает пальцы в черные кудрявые волосы. Его светлое лицо чуть краснеет. Серые глаза ищут предмет, за который бы они могли зацепиться. - Вы - прекрасный работник. Такой популярности у нас еще никогда не было! Я читал ваш план проведения мероприятий, - он замолкает, переводя дыхание и подбирая предложения, чтобы уговорить Лиду остаться. Наконец, он скидывает пиджак, закатывает рукава. Ему жарко в этом кабинете, хотя еще утром он жаловался, что этот декабрь выдался холодным, а обогреватель совсем не работает. - Лидия, прошу, останьтесь. Ведь, если бы у вас был кто-то здесь, тот, кто вам нужен, то вы бы не уехали? Он вновь садится в свое кресло. - Если вам нравится здесь, я могу попробовать помочь вам как-то остаться. Так вот, если вы найдете нужного человека, вы останетесь? Она улыбается, смотря на него, еще такого молодого, но напуганного глупой мелочью - ее отъездом. Лида кивает и благодарит Марчина за все. Вместе они неплохо смотрятся. Он выше ее примерно на голову, у них обоих черные волосы, почти одинакового оттенка кожа, похожие улыбки. Однако она, несмотря ни на что, встает и направляется к двери. Марчин не так уж ей и нужен. Все юноши, которые влюблены в Лидию, непременно желают коснуться ее, сделать своей. Никто из них не спрашивает о состоянии ее души, не беседует о том, о чем бы ей хотелось поговорить. - Так устроены все мужчины, - говорит Лиде ее напарница из читательского зала. Это разочаровывает девушку, перед глазами возникает образ бывшего мужа сестры, который ухаживал за ней, взял замуж, а потом ушел к другой женщине. Есть ли те, кто останутся с нами навсегда? - Так, а теперь отнеси эту книгу вон туда, - работница проверяет карточки. - Какой-то олух поставил ее не туда, откуда взял. Ох, что за молодежь пошла! - пожилая женщина злится, поправляя трясущимися руками очки. - Не могу понять, кто ее брал в последний раз. Найду по карточкам, все выскажу. Лидия смеется, подхватывает огромную книгу, несет ее на другую полку в конец зала. Книга большая и довольно тяжелая. Девушка пытается посмотреть название книги, но на обложке оно давно стерлось. Остались только крохотные пятна от золотых букв. Тогда девушка поворачивает ее, чтобы рассмотреть название на корешке. Книга выскальзывает из рук и раскрывается, упав на пол. - Не смей ронять старые книги! - кричит Лиде вслед библиотекарь. - Не старше тебя, - ухмыляется девушка в ответ. Разумеется, говорит она это шепотом, чтобы никого не обидеть. Эта коллега по работе давно напрягает девушку своей ворчливостью и педантичностью. Лидия поднимает книгу, ставит ее на полку. Под ее ботинком что-то шуршит. - А? - она наклоняется, чтобы поднять бумажку с пола. Вероятнее всего, выпало из книги. Она вертит тетрадный лист, сложенный вдвое, в руках. - Что так долго? - вновь кричит женщина. Лидия прячет в рукав свитера письмо и спешит к коллеге, чтобы расставить оставшиеся книги. Это письмо не дает ей покоя. Бумага кажется слишком горячей. Лида постоянно отвлекается и выполняет свою работу невнимательно, что раздражает библиотекаря. Наконец, женщина уходит расставлять книги сама, а девушке поручает разложить стопку карточек в правильном порядке. «Когда же она уйдет на пенсию», - проносится в голове у Лидии. Первые две карточки она старательно проверяет, но после письмо медленно вылезает из рукава. Лидия пару раз окидывает глазами зал. Несколько ее поклонников делают вид, что что-то читают. Лида по привычке улыбается им, но потом опускает руки под стол, доставая свернутый лист. Она раскрывает его и видит красиво написанный текст. Она никогда раньше не видела, чтобы человек так старательно выводил латиницу. Обычно все лишние записки выбрасываются из книг, поэтому, если вы писали любимому человеку письмо и оставили его по чистой случайности в книге, то вряд ли найдете его потом, когда вернетесь. Это Лидия прекрасно знает. Она еще раз кидает взгляд в сторону закрытой двери. Стол находится прямо на выходе. Никаких шагов не слышно, значит, у нее есть время прочесть это. Стоп. Так нельзя. А что, если это письмо было написано кому-то, а она его прочтет? Это очень дурной тон. А если это письмо можно вернуть человеку, то нужно обязательно узнать, кто это письмо писал. Лида хватает стопку с карточками. Та, которую листала коллега, должна быть где-то здесь. Так, еще раз стоп. А если письмо ненужное. Ну, вдруг там список покупок? Вряд ли человеку, который читал про Древний Рим, нужно будет оставлять количество хлеба и колбасы в книге. Логично, да. Она аккуратно делает из горки проверенных карточек стопку. С ее колен с шорохом падает лист. Она живо наклоняется за ним. Ее глаза сами, совершенно непроизвольно, ловят первое слово: «Здравствуй». Она поднимает письмо, распрямляется на стуле, уставляется в одну точку. Это точно любовное письмо. Или просто письмо кому-то и для кого-то. Его нельзя читать. «Я рад, если ты читаешь это. Получается, что кто-то умный взял эту книгу, чтобы прочесть». Руки Лидии гладят письмо, пытаясь расправить его. Черные чернила чуть смазываются от этого. «А, может, она сама упала тебе прямо на голову, и оттуда вывалилось это. Не важно, мне все равно приятно, что ты держишь этот лист в руках». Лида слишком сильно нервничает. В ней загорается то, чего не было очень давно. Она ощущает себя маленьким ребенком, который открывает подарки на Рождество. Сейчас внутри нее с самого низа, от кончиков пальцев на ногах, все выше и выше, поднимается нарастающая волна эмоций. «Если ты ответишь на это письмо, то я буду несказанно счастлив. Мне все равно, сколько тебе лет, каков твой пол и как ты выглядишь. Хотя, нет... Ха-ха, мне бы хотелось пообщаться с кем-то молодым, потому что у меня родителям за пятьдесят. Как понимаешь, мне стар