Мышкин закончил свою торжественную речь в звенящей тишине, которая воцарилась в зале в тот момент, когда за его спиной начали появляться огненные буквы.
— Как вы понимаете, дамы и господа, — добавил в тишине Мышкин, — эта часть завещания дополнительно скреплена как подписью самого покойного князя, так и двух свидетелей.
В подтверждение его слов на потолке появился сначала соболь, не мой белоснежно белый с красной полосой, а обычный, и сразу два двуглавых орла. Иссиня-чёрный и белоснежно-белый.
Собравшиеся тут же зашептались, вроде бы и тихо, но голосов звучало так много, что зал буквально наполнился шумом.
И я их понимал. То что свидетелями последней воли покойного князя были императоры стало сюрпризом для всех собравшихся.
Я уже было подумал, что на этом любые поползновения противников Варвары закончатся, и никто не рискнет выступить против. Но нет.
Когда Мышкин закончил, на минуту все как будто замерли, а потом сразу с трёх сторон зала раздались голоса. Они были разные, но смысл слов один.
— Я не согласна с завещанием князя и готова его оспорить согласно традициям, — буквально кричала Шапокляк. Ей вторил голос франта.
— Да, всё верно! Я тоже не согласен! Долой-долой! Надо всё решить, как это делали наши предки. Нам нужен достойный лидер рода!
Но всех их перебил голос седого:
— Божий суд! Я требую божий суд! Есть более достойные, чем Варька! Божий суд!
И франт, и Шапокляк в это время смотрели на меня. Было видно что они одновременно и боятся седого и надеются на меня.
Слыша истеричные возгласы своих родственников Варвара буквально потухла. Если до этого она еще пыталась улыбаться, то сейчас от этой недавно гордой красавицы не осталось и следа, она превратилась в маленького испуганного ребёнка.
Ладно, мальчики и девочки, пора заканчивать этот балаган.
Едва я встал со своего места, как на меня с нескольких сторон обрушились ментальные удары, не те что превращают тебя в насекомое, вовсе нет. Они били в меня стараясь склонить на свою сторону.
“Мы договорились”, — шептал в моей голове голос Шапокляк. Её перебивал франт: “золото, много золота, помни об этом”. Но сильнее всего звучал голос седого: “Уйди в сторону, всё что они тебе обещали ерунда. Поддержи меня своим бездействием”.
Ну уж нет! Не на того напали, господа манипуляторы. Я и так не собирался вас поддерживать, никого из вас. А теперь и подавно! Я никому не позволю залезать мне в голову!
Слегка покачиваясь я выпрямился, вызвал в своём сознании образ соболя и обратился к нему:
— Давай, приятель, помогай.
И тут же моё сознание стало чистым, как будто возникла хрустальная стена, через которую уже не могли пробиться эти щупальца.
Подойдя к адвокату я громко, так чтобы меня слышали не только те кто сидел в этом зале, но и персонал поместья с десантниками генерала Медведева сказал:
— Я, будущий протектор рода Соболевых, кавалер ордена Белого и Черного орла, граф Российской Империи Алексей Васильевич Соболев, говорю. Слушайте меня и молчите. А когда я закончу говорить, то пусть несогласный со мной встанет и скажет.
В тот момент мне казалось, что мой голос был чистой, ничем не замутненной и концентрированной силой.
Едва он зазвучал, как все противники Варвары замолчали и уставились на меня.
— Покойный князь Григорий изложил свою волю в этом документе, — я повернулся и показал на стену где все еще горели огненные буквы, — и я, единственный анимаг рода Соболевых, подчиняюсь воле князя Григория.
Сказав это я сконцентрировался, и, через секунду, перед всеми собравшимися стоял белый соболь с пурпурной полосой на плече.
— Я признаю Варвару Соболеву главой нашего Рода, — продолжил я уже в своём зверином обличии. Она будет нашим лидером. Если кто-то хочет бросить ей вызов, то пусть встанет и заявит о своих притязаниях. Но скажу сразу, вместо Варвары буду драться я.
Моя речь заставила всех замолчать, и воцарилась тишина. Я обвел взглядом всех Соболевых и снова сказал:
— Кто готов выступить против Варвары и меня, пусть выйдет сейчас или замолчит навсегда. Решайте, члены славного рода Соболевых, я жду.
Честно сказать, я надеялся, что этого хватит. Но нет, раз уж эти люди собирались пойти даже против воли императоров, то и мои слова их не остановили.
— Я готова, — взвизгнула Шапокляк.
— И я готов, — ответил франт.
— Я возьму то что принадлежит мне по праву, — это седой вскочил со своего места.
Ничего себе! Какие смелые ребята! Не побоялись выступить против анимага. Но ладно, слова сказаны и поздно давать заднюю, да и в любом случае я и не собирался этого делать.
— Решено, — сказал я, — кидайте жребий, кто будет первым. И пусть боги и Бог рассудят нас. DIxi.
Глава 17
Мои слова стали сюрпризом и для Шапокляк, и для франта. Еще бы! Они были уверены, что обо всём со мной договорились, а тут такой облом. Но что поделать господа? Ни с Марией Николаевной, ни тем более со своим тезкой, я не скрепил договоренность так как положено, с призывом тотемов. А раз этого не было, то слова остались словами.
А вот седой, наоборот, казалось, даже удовлетворен моими словами. И его реакция, как он довольно кивнул, заставила насторожиться.
Но, так или иначе слово, было сказано, и сейчас я, как и Варвара, ждали ответа от наших родственников.
И именно Последний был из этих троих самым опасным, во всяком случае, так мне казалось, уж слишком спокойно держался седовласый в тот момент, когда я сказал, что буду защищать интересы Варвары в поединке.
Первой очухалась Шапокляк. Она сбросила с себя оцепенение и обратилась ко мне.
— Граф, нам нужно время. Раз уж вы не в состоянии отвечать за свои слова, я выставлю своего кандидата против вас, как и Алексей с Василием Дмитриевичем, — в этот момент она взглянула на седовласого, — мы оспорим завещание старого князя и решим кто наиболее достоин.
— Да, верно, — подхватил её речь франт, — в конце концов. Кто вы такой, граф? Вчерашний иномирец, которого Волковы поменяли с доплатой, — вы ничего не знаете ни о родовой чести, ни о наших порядках. И рах уж такой человек взялся защищать Варьку, а она согласилась, значит и сама она не лучше. Дурная кровь, вся в папашу, — прав был старый князь, когда лишил его чести.
Вот зря он это сказал, честное слово. Уж кто-кто, а Варвара всегда как долбаная фанатичка пеклась об этой самой чести.
И именно честь помешала девушке прямо сейчас наброситься на этого козла, я видел, как расширились её зрачки, а костяшки на сжатых кулаках побелели от напряжения.
Мне даже пришлось её успокаивать ментальным воздействием. “Тихо, тихо, Варя, — ласково зашептал я, мысленно обращаясь к ней, — “я сотру в порошок этого урода, или кого он там вместо себя выставит. Обещаю”.
Наверное я бы не смог успокоить Варвару, уж слишком она злилась сейчас. Но внезапно я почувствовал знакомое чувство того, как в меня вливается поток дармовой и очень доброжелательно ко мне настроенной силы. Я сразу понял, что происходит и посмотрел на Леру, та хоть и была максимально сконцентрирована и напряжена, я видел как пульсирует жилка на её лбу, но всё равно смогла улыбнуться мне.
В итоге, Варвара взяла себя в руки и, смерив этого урода испепеляющим взглядом, молча села. Правильно, её слова тут не нужны. Я и мой дар всё скажут за неё.
— Что ж, граф, — раздался голос седовласого, он не стал перебивать Алексея и дождался, когда инцидент будет исчерпан, — я тоже заявляю о своих претензиях. У меня, как и у моих почтенных родственников есть своё видение того, куда должен двигаться наш род.
— Господа. Позвольте я скажу, — поднялся со своего места генерал Медведев. — Раз уж здесь так много несогласных с завещанием покойного, то я беру на себя обязанности распорядителя поединков. Это не дуэли, поэтому правила дуэльного кодекса империи здесь неприменимы. Кто из вас может сказать, как раньше Соболевы решали такие вопросы? Дрались ли претенденты до смерти, или победитель оставлял побежденного в живых?