— Хотите сказать, её магическая сила могла даже увеличиться?
Он потарабанил костяшками пальцев по столу.
— Не уверен. Но как вы знаете, современная наука ещё далека от понимания большинства нюансов в работе даров от от тотемов-покровителей. Но я доверяю своей интуиции, А ещё уже давно работаю над разного рода теориями о том, как именно одарённые получают и тратят свои силы. Мой пример был не о количестве воды, а о проходимости канала, так сказать. Я считаю, что сила одарённых во многом зависит от того, в каких количествах они могут принимать и отдавать энергию тотема-покровителя. То есть, по сути, сам одарённый — это проводник силы бога-тотема. Если канал широкий, то соответственно и проводимость больше.
Он так быстро тараторил, что под конец даже закашлялся. Я предложил ему воды, он с благодарностью отхлебнул и продолжил:
— В большинстве случаев, одарённые медленно развивают свои умения. Так сказать, прокачивают силу. Но иногда под воздействием каких-то внешних факторов, маг моментально становится гораздо мощнее. И лично я полагаю, что это связано с тем, что одарённый буквально рвётся. В магическом плане, конечно. Я знаю, вы спортсмен, Алексей Викторович. Вам будет понятно, если я скажу, что здесь также как с мышцами. Можно их порвать при слишком большой нагрузке для неподготовленного человека.
Я кивнул и слушал дальше. Пока его теория звучала стройно. Жаль, что он и сам сказал, что это всего лишь теория.
— Я считаю, что именно это и произошло с госпожой Котовой. Такой знаете взрыв, после которого сила начала бесконтрольно утекать, потому что работать с такими объемами она просто не привыкла. Соответственно подсознание Валерии Васильевны не придумало ничего лучше, как попросту заблокировать «приём» энергии.
— И как тогда ей должен помочь ваш способ?
— Ну, это так называемая эмоционально-стрессовая психотерапия. Только в наиболее радикальном виде. Я считаю, что есть смысл поставить пациента в такую ситуацию, когда ему не останется ничего другого, кроме как активировать буквально все ресурсы своего организма, чтобы справиться с задачей или защититься. Таким образом, Валерия Васильевна вполне может включить «приёмник» обратно точно также неосознанно, как его и выключила.
— Допустим. Но неужели нет иного способа, как реально подвергать её риску?
Скарабеев тяжёло вздохнул, снова отпил воды и ответил:
— А это уже особенности одарённых. Вы не хуже меня знаете, что маленькая, несерьёзная опасность мало кого из нас впечатлит. Нет. Нужно что-то такое, чтобы она реально поверила. И именно поэтому она не должна знать на что конкретно подписывается.
— А если что-то пойдёт не так?
— Ну на этот случай я буду рядом, верно? Уверен, что смогу проконтролировать ситуацию, чтобы не допустить слишком большого вреда для пациента. Хотя, конечно, наверняка какой-то вред всё-таки будет нанесён, — я хотел перебить, но он это заметил и жестом попросить его дослушать, — но не забывайте, господин Соболев, что в том, что мы одарённые есть и плюс. Девяносто процентов возможного вреда лечится в мед. центре за пару часов или даже минут.
— Мне надо подумать, — попросил его я, и он тут же закивал.
Конечно, в его словах был смысл. И, если есть шанс, то разве не стоит попытаться? Я был уверен, что Лера согласилась бы почти не думая. Она ни за что не захочет мириться с ролью «обузы», как уже несколько раз выражалась в разговоре со мной.
— Хорошо, — прервал я молчание, — я скажу Лере, что она может это подписать. Но при одном условии. Я буду присутствовать рядом от начала и до конца эксперимента с правом вмешаться в его ход в любой момент, и мы это тоже внесём в договор.
— Что ж, пусть будет так. Я бы предпочёл контролировать всё один, потому что люди порой склонны преувеличивать грозящую близкому человеку опасность. Но когда ещё подвернётся такой интересный случай. Я согласен, только пообещайте, что дадите шанс госпоже Котовой самостоятельно справиться.
— Это и в моих интересах тоже, — напомнил ему я.
— Прекрасно. Тогда завтра подписываем документы. А к самому эксперименту приступим через несколько дней. Пока что необходимо всё подготовить, да и усыпить внимание пациента лишним не будет.
— В договоре не было уточнения, что своего голема вы будете создавать из трупов.
Мы со Скарабеевым находились в подвале одного из поместий Котовых спустя шесть дней со времени нашего первого разговора. После недолгих размышлений, стало понятно, что ни улица, ни мой дом для нашего плана не подойдут. Первое слишком палевно. А второе слишком подозрительно. Лера не дура, и явно сложит два и два, к тому же будет рассчитывать на мою помощь.
Сейчас же мне даже пришлось специально с ней поссориться. Этим я как бы уводил себя с доски, а заодно подтолкнул её к тому, чтобы она прилетела в это поместье, куда всегда приезжает, когда ей нужно о чём-то поразмыслить или просто в плохом настроении. Здесь почти нет слуг, а у меня есть ключ.
— Ну, моя способность работает именно так. Вас смущают человеческие тела? Не беспокойтесь, это всё преступники, которых недавно казнили. А знакомый палач поделился со мной материалом, — отозвался Скарабеев, скрепляя между собой части тел, сооружая на полу настоящее чудовище, — ну и немного животных, конечно. Разумеется, погибших естественным путём.
— Это незаконно, — констатировал я очевидный факт.
— Точно также как и наш эксперимент, о чём вы прекрасно знали, подписывая документы о неразглашении. Или вы хотите всё отменить?
— Не хочу. Просто уточнил для ясности.
Хотя, честно говоря, вид у голема-монстра действительно получался настолько отвратительный, что я начал переживать за свою девушку ещё сильнее. Надеюсь, она справится.
— Ну, вот всё и готово! — довольно воскликнул Скарабеев и хлопнул в ладоши.
Из его рук ударила молния. Прям как доктор Франкенштейн, блин. И, спустя, минуту, уродливая туша на полу, начала подавать первые признаки «жизни».
— Уходим. Силы моего контроля хватит, чтобы довести его до Котовой и отдать команду атаковать. Но вот дальше, напоминаю, монстр сорвётся с цепи.
Мы начали подниматься наверх в одну из комнат, которую оборудовали в настоящий наблюдательный пункт, расставив камеры по всему дому. Всё это время Скарабеев продолжал объяснять:
— Големы не имеют разума, но у них остаётся что-то вроде памяти тела. Хищные животные почувствуют запах жертвы, так же как и не менее хищные люди. И с учётом, какие отборные ублюдки, обычно, попадают к палачу, я даже не знаю, кто страшнее.
Мы дошли до нужной комнаты и уже наблюдали, как чудовище, громко топая и оставляя кровавые следы на паркете, движется по коридору прямо к комнате Леры. Я не беспокоился, что кто-то из слуг или охраны на него наткнётся, потому что уже предварительно обработал их ментальной магией.
Лера в это время лежала на большой круглой кровати и копалась в смартфоне. Когда монстр, наконец, выбил дверь, девушка буквально подпрыгнула, а, увидев, голема, закричала.
— Какого, блин, хрена?! Есть здесь кто-нибудь?!
В этот момент мы включили глушилку магонета и мобильных сетей на всей территории поместья. Этого хватит, чтобы Лера не успела никого набрать.
Она начала вставать. Но голем, помимо ужасного внешнего вида, и по силам был не так уж плох. С резвостью, которой не ожидаешь от такой махины, он запрыгнул прямо на подушки и мерзкой лапой придавил Котову к кровати. После чего начал буквально забираться на неё всей своей тушей.
— Похоже, среди казнённых были и насильники, — меланхолично прокомментировал происходящее на экране, Скарабеев.
Я злобно на него посмотрел и еле сдержался, чтобы не ударить. Его спокойствие сейчас раздражало тем больше, чем сильнее мне хотелось вмешаться прямо сейчас. Но я пообещал в том числе и самому себе, что не буду идти на поводу у эмоций ради самой Леры. Меньше всего мне бы хотелось сорвать эксперимент раньше времени. Хватит того, что она уже потеряла силы, ради меня. Теперь я не имею права лишать её шанса на восстановления.