Ан Сенен вернулся на вокзал. У билетной кассы в очереди он встретил неожиданно корейца.
Он обрадовался ему, хотя ни светлая шляпа, ни дорогая обувь, ни сам кореец в очках Ан Сенену не понравились.
Он спросил, как его зовут, где он родился, куда едет и давно ли живет на свете.
Кореец ответил, что зовут его Хань Дыби, едет он домой, во Владивосток, а родился в провинции Цюнь-Цион-до и живет недолго, но жизнь знает, так как имеет уже собственную парикмахерскую во Владивостоке, на Семеновском базаре.
— Если ты знаешь жизнь, — сказал Ан Сенен, — то должен дать мне триста рублей, чтобы я мог доехать до дому.
И он рассказал Хань Дыби все.
Хань Дыби выслушал его и спросил:
— В таком случае, что же ты можешь дать мне в залог под триста рублей?
Ан Сенен нахмурился.
— Ты видишь — я не взял с собой никаких вещей. Тебе вернут твои деньги, как только мы приедем во Владивосток. Там в союзе каждый знает шкипера Ан Сенена.
— Но я тебя не знаю, — ответил Хань Дыби и отвернулся.
Тогда Ан Сенен предложил свои сапоги.
— Что же, ты поедешь босиком? — сказал с усмешкой Хань Дыби.
— Ты слишком добр, мой сын, — ответил Ан Сенен. — Но у меня больше ничего нет, кроме партийного билета.
И он показал ему свой билет.
Хань Дыби осмотрел его со всех сторон и сказал:
— Под него я дам тебе триста рублей.
Но Ан Сенен схватил его за руку.
— Нет, — сказал он решительно.
— Как хочешь, старик, — ответил Хань Дыби, — вот тебе твой билет и оставайся с богом.
Хань Дыби подошел к кассе.
Ан Сенен печально посмотрел на него и жалобно крикнул:
— Возьми лучше мои сапоги! Они на резиновой подошве. В них никогда не промочишь ног!..
Но Хань Дыби уж его не слушал…
Прошла еще одна ночь и еще день.
Лицо Ан Сенена пожелтело, осунулось.
Ан Сенен не ходил уже в город, а только бродил по вокзалу.
Огромны были каменные залы, но спать было негде, и вечно в них, как в морской раковине, стоял шум.
Ан Сенен пил кипяченую воду из бака и дрожал от голода. И каждый раз, когда мимо проходил человек в очках, Ан Сенен вспоминал Хань Дыби.
На третий день, утром, он увидел в углу, на скамейке, корейскую девушку. Она была в красном платке и держала подмышкой книгу.
Ан Сенен подошел к ней.
Он не решался просить у нее денег, боясь, что и она потребует то, чего он не отдаст, даже если бы у него вырвали язык. Тогда он вспомнил все, что в молодости говорил девушкам.
— Летом хороша ночь, зимой — утро, весной — заря, — сказал он. — Ты же хороша всегда. Ты, как речной цветок, что выходит из ила и не запачкан им.
Девушка рассмеялась и покраснела, так как была некрасива.
— Что тебе нужно, старик? — спросила она.
— Отведи меня в Колхозцентр, — ответил Ан Сенен, — и я пришлю тебе мешок сушеной корюшки. Осенью она бывает очень вкусна.
Узнав про несчастье Ан Сенена, девушка охотно согласилась. Она взяла его за руку и прошла с ним через город. В Колхозцентре Ан Сенена встретил человек в таких же очках, как у Хань Дыби. Ан Сенен испугался.
Но, выслушав девушку, человек сказал Ан Сенену:
— Не горюй, старик, мы дадим тебе другую путевку, и ты поедешь на курорт.
«Ах, — с грустью подумал Ан Сенен, — почему люди в очках так быстры на всякие дела?»
И, как у Хань Дыби, Ан Сенен спросил у человека, знает ли он жизнь.
Человек с улыбкой ответил, что знает.
— Если это правда, — сказал ему Ан Сенен, — ты должен знать, что через две недели начинается ход иваси, и я не хочу ехать на курорт.
Девушка улыбнулась, а человек пожал плечами.
— Как хочешь, старик, насильно мы тебя не повезем. Поезжай назад, мы дадим тебе денег.
И опять поехал Ан Сенен через всю страну к океану, где на холмистом берегу среди дубового кустарника стоят в ряд фанзы колхоза «Сучан».
Во Владивостоке Ан Сенен долго ходил по Семеновскому базару. Он заглядывал в стеклянные двери парикмахерской, раздвигал бумажные занавески на ширмах, за которыми уличные цырюльники брили китайцам головы бритвами, тяжелыми, как мечи. Он хотел еще раз увидеть Хань Дыби. И он увидел его в конце пустынной улицы, сбегающей к морю.
Ан Сенен взял Хань Дыби за локоть.
Пальцы у старика были цепкие, твердые — они привыкли хвататься за весло.
— Ты говорил мне в Москве, — сказал он, — что хорошо знаешь жизнь. Ты плохо знаешь ее. Никогда не требуй в залог отца у сына, как это делают у вас в Цюнь-Цион-до, где ты родился. И никогда не требуй в залог партийного билета.
И Ан Сенен ударил Хань Дыби с такой силой, что тот упал на гальку у самой воды.