Представление об организмах как о социальных группах преобразило наше понимание многоуровневого отбора в нескольких аспектах. Во-первых, уже нельзя сказать, что отбор более высокого уровня всегда уступает по силе отбору, идущему на более низких. Отдельные организмы – скажем, вы или я – блестящее подтверждение. Во-вторых, отбор на более высоком уровне всегда казался маловероятным в силу того, что его связывали с жертвенным альтруизмом индивида. Механизмы социального контроля разрубают этот гордиев узел: с ними легче найти баланс между благом группы и затратами индивида. Эти механизмы явно значимы и для религиозных групп, в основу существования которых положено намного больше, чем добровольный альтруизм. В-третьих, невозможно и представить, чтобы отбор более высокого уровня прекратил свое действие на уровне, ныне известном как уровень индивидуальных организмов. Отбор на уровне социальных групп, весьма вероятно, является важной, а может, и доминирующей силой эволюции многих тысяч видов живых существ. В некоторых случаях, например у общественных насекомых, группы предстают в столь совершенном единении, что могут с полным на то правом считаться организмами. В прошлом на это указал Уилер (Wheeler 1928), и это все чаще подтверждают современные биологи, изучающие поведение общественных насекомых – скажем, Сили (Seeley 1995).
На этом фоне представление о человеческих группах как об организмах обретает новую жизнь. Тридцать лет назад эволюционные биологи отвергли бы идеи гуттеритов, сравнивших свои общины с телами или ульями, как наивнейшие воззрения на групповой отбор. Сегодня же такая мысль – яркая звездочка на экране радара науки.
Группы людей как адаптивные единицы
До сих пор я обсуждал основные принципы эволюционной теории, применимые ко всем живым существам. Теперь пришло время сосредоточиться на нашем виде. Мы развивались в малых группах, примерно равных современным обществам охотников-собирателей, которые, хоть и быстро исчезают, все еще населяют некоторые уголки Земли. Как подтверждает Коннер в цитате, приведенной выше, эволюционные биологи были склонны относиться к анцестральным, или предковым, группам людей как к обычным скоплениям эгоистов, оказывающих родственную протекцию и любезность только тем, кто мог оказать ответную услугу – и ни в каких случаях не считали такие группы общественными организмами[12]. В свете теории многоуровневого отбора более вероятно то, что анцестральные группы людей были действенными единицами отбора (Boehm 1999, Sober and Wilson 1998).
Для начала приведу некоторые эмпирические факты. Антропологи много о чем спорят друг с другом, но вроде как согласны с тем, что современные общества охотников-собирателей по всему миру на удивление эгалитарны. Сильнее всего впечатляет то, что в таких обществах мясо всегда делят честно и щепетильно. Удачливый охотник и его ближайшие родственники получают из добычи не больше остальных. В рамках самых дотошных исследований порции мяса взвешивали на весах (Kaplan and Hill 1985a, b; Kaplan, Hill and Hurtado 1984), и за несколько недель его ни разу не делили с пристрастием в пользу добытчиков. При этом найденные плоды и коренья раздаются в племени не полностью – но только если сравнивать с мясом. В том же исследовании, где сообщалось, что в группе раздали все мясо, не оставив ничего, говорилось, что племя распределяло не более половины собранных плодов и кореньев. Ведь их собирают многие! Так зачем складывать все воедино и снова делить? И потому дележ добытого мяса и собранных плодов и кореньев – это разные вещи, и оценивать их нужно по-разному.
12
Ошибка усреднения особенно часто встречается в эволюционистских обзорах человеческого поведения. В них, как правило, после недолгого обсуждения отвергается групповой отбор, после чего кооперативные аспекты людских сообществ признаются, но описываются в индивидуалистических терминах. Акцент часто делается на том, что существование групп и их соперничество – это важнейшие факторы эволюции человека, но вопрос о существовании отбора, идущего между группами, даже и не ставится. Я провел детальный анализ трех известнейших примеров ошибки усреднения: это модель дозволенного воровства, которую предложил Блюртон-Джонс (Blurton-Jones 1984, 1987) в попытке объяснить распределение пищи в группах охотников-собирателей (Wilson 1998a); это взгляд Ричарда Александера на эволюцию человека (Wilson 1999a); и это недавняя книга Роберта Райта «Не равные нулю» (Nonzero, Wright 2000), которая изображает человеческое общество организмом гигантских масштабов, но при этом ни словом не упоминает о групповом отборе (Wilson 2000).