И вот субботним утром он снова вошел в собор, уже практически отчаявшийся услышать Его. Опять он рухнул пред чашей. Сегодня вновь он почувствовал особенный запах какого-то растения, и опять воспоминая о чем-то давно забытом накатили на него. Отбросив их в сторону, он сосредоточился на гарде меча, образовывавшей крест с эфесом и клинком, и глубоко вздохнув, приготовился к долгой и бесплодной молитве.
– О отец наш небесный, услышь меня!
– Да, я слышу тебя, говори же, что тебе нужно.
Ошарашенный таким скорым ответом, он снова вскочил чтобы бежать прочь, но одумался и опять встал на колени, закрыл глаза и стал вести разговор с Ним.
– Я здесь пред тобою, всемогущий властитель земли своей, но послушный раб твой. По твоему указанию я воздвиг здесь великолепный собор, и вместе со своими последователями мы несем волю твою людям, готовым отринуть никчемных божков прошлого. Я готов услышать волю твою. Повелевай, все исполню, что в силах моих будет.
– Повелеваю выжечь огнем и мечом всю скверну в соседних землях. И утвердить веру в меня повсюду. Теперь иди и без победы лучше не возвращайся.
– Слушаюсь, мой владыка, – отвечал король голосу в голове и стал подниматься с колен, уже обдумывая, что ему теперь делать.
Направляясь к выходу, его вдруг как громом ошеломила мысль, и он крикнул:
– Служитель!
– Да, мой господин, – отвечал служитель, запыхавшись от бега по ступеням.
– Ты сегодня и прошлую субботу ничего не добавлял в благовония нового?
– Да, мой господин, уж больно мне понравился запах одной травки, и я собрал ее в прошлую пятницу и решил перед вашим приходом добавить к благовониям.
– А что ж в остальные дни не добавлял?
– Кончилась, мой король, и мне не удавалось выбраться в поле чтобы нарвать ее. Так вам понравилось, ваше величество?
– Смотри ее больше не добавляй в благовония – только перед моей молитвой, иначе голову с плеч, понял?
– Слушаюсь, мой повелитель.
– И никому не говори про нее, а меж тем насобирай про запас и спрячь в сухом месте. Все свободен!
Со словами «слушаюсь мой господин» служитель растворился в пространстве собора, а король пошел пешком в замок и по дороге много думал о том, что произошло и что теперь предстояло сделать.
Он не был таким жестоким как его отец и таким кровожадным как его дед. Если отец мог казнить любого за не понравившийся ему ответ, или просто когда он был не в духе. То дед получал наслаждение от крови и боли других, он слышал от отца, что тот мог развлечь себя тем, что вспарывал живот отказавшей ему женщине, и копался в «самой ее сути», как он это называл, наслаждаясь воплями и мольбами несчастной.
Тяга к власти над всеми землями в итоге обернулась для его отца погибелью от более ловкого чем он соперника. И король Тион не желал сложить голову в распрях с соседями и старался выстраивать миролюбивую внешнюю политику. Теперь же все в корне перевернулось, и ему предстояло перешагнуть через себя, чтобы повиноваться воле Небесного царя. И это был тяжелый шаг, на который ему было очень нелегко решиться.
С тяжелым чувством на сердце вернулся он в замок. И на закате вышел на балкон и сел в свой трон. Он было хотел полюбоваться красотой своих владений, но его взгляд упал на собор, который в заходящих лучах солнца окрасился в багровый цвет. И в свете тех мыслей, которые обуревали его, он счел это дурным знаком и поспешил уйти в свои покои.
На следующий день у него состоялся разговор с верховным служителем:
– Послушай меня, Гафир, и расскажи после, что думаешь ты, – обратился к служителю Тион.
– Вчера вновь Небесный царь удостоил меня своим вниманием. Он явил мне также волю свою, – Тион прервался и многозначительно посмотрел на Гафира.
– Я думаю, это великая честь для вас быть проводником Его воли, – отвечал верховный служитель.
– Да, я тоже так думаю. Меня смущает лишь одно – Его воля… Он сказал, что хочет, чтобы везде почитали только его, а зная нравы наших соседей, это означает войну.
– На то она и воля Его, что мы должны безоговорочно следовать ей, – быстро сориентировался Гафир, представив какая власть и над каким количеством людей может достаться не только королю Тиону, но и ему самому как верховному Служителю.
– Да, я понимаю это, но в то же время мне тяжело принять, это против моего естества. Я хотел дать процветание и благоденствие своим землям, а не ввергать их в ужасы войны.