— Что ж, можете не тревожиться, — сказал Куан. — Он в безопасности.
— В Дамаске?
— Нет, Леонардо. Он здесь. Но калиф, я думаю, хочет устроить тебе сюрприз... так что не выдай, что знаешь об этом.
— Здесь? — Помолчав немного, Леонардо спросил; — Его пытали вместе с Зороастро?
— Нет, маэстро, не пытали. В этом не было нужды. Зороастро во всём признался. Поверь мне, дыба — превосходное приспособление для получения правды.
— Человек может сказать что угодно, лишь бы избежать пытки.
— Ты нам мало доверяешь, — с упрёком сказал Куан. — Зороастро допросили о Бенедетто уже после того, как он покаялся в собственных преступлениях. Можешь быть уверен, что он сказал правду. — Куан взял Леонардо под руку. — Не стоит мешкать, иначе мы рискуем заставить калифа нас дожидаться.
Когда они уже поднимались по каменным ступеням на бруствер самой высокой башни, Куан сказал:
— Книгу Зороастро, которую дал тебе калиф, нашли у турецкого шпиона.
— Бедный Зороастро, — пробормотал Леонардо.
— Ты что-то сказал? — спросил Куан, когда они дошли уже до калифа, стоявшего вместе с евнухами на широком бруствере; ветер трепал их просторные одежды.
— Нет, — сказал Леонардо, — ничего.
Мальчик по имени Миткаль легкомысленно стоял на южном валу, который был по сути продолжением скалы. На нём был механизм, сотворённый Зороастро из переделанной летающей машины Леонардо — словно фантастический костюм, сочинённый для какого-нибудь маска рада, которыми так славился Лоренцо Медичи. Это устройство выглядело всего лишь парой прозрачных газовых крыл, и мальчик казался странным ангелом с парой искусственных крыльев, закреплённых бечёвкой и деревянными подпорками. И в самом деле, планер был выкрашен в белый цвет, и сам Миткаль был в снежно-белом одеянии. Не в силах устоять на месте под порывами ветра, он пробежал вдоль вала и, поймав нужный ветер, спрыгнул с укреплений в бездну. Леонардо услышал характерный щелчок — это напор воздуха развернул нижнюю часть крыльев, выпрямив подпорки и до предела натянув бечеву.
Мальчик падал, и Леонардо вспомнился Тиста.
Эмиры, столпившиеся у края вала, тревожно закричали, видя, как Миткаль падает, прядая из стороны в сторону, но неуклонно опускаясь всё ниже, точно падающий с дерева листок. Леонардо не мог на это смотреть — а потому упустил тот миг, когда мальчик поймал подымавшийся вверх воздушный поток; но когда эмиры стали дружно славословить Аллаха, Леонардо обернулся и увидел, что летун парит в небесах. Мальчик плыл над замком, точно диковинная птица, широкими петлями огибая трубы. Казалось, что искусственные крылья и плоть срослись в единое целое и сотворили ангела, чьё размалёванное лицо и окрашенные хной ладони были известны лишь тем, кто окружал сейчас калифа, — тем, кто в своём искалеченном естестве и сам был ближе всего к ангелам.
Леонардо последовал за калифом и его приближёнными, которые бросились бежать по валу, чтобы не упускать из виду Миткаля — но мальчик скользил прочь от замка, летел над горами и полями, далеко за линию укреплений, словно вознамерясь долететь до самого солнца; и Леонардо, зачарованный его полётом, видел, как солдаты в священном страхе падали ниц на землю и творили молитвы. В окрестностях замка стояло лагерем не меньше двадцати тысяч человек, и все они, до последнего солдата, превратились в трепещущих от испуга детей. Казалось, мальчику доставляет особое удовольствие кружить над их головами, выкрикивая фразы из Корана.
Так мамлюки узрели чудо.
Небеса разверзлись над ними и дали им знак, как некогда евреям на горе Синай[121].
Но это было ещё не всё, и сюрприз ожидал даже калифа — Миткаль, пролетев над границей лагеря, обозначенной чередой острых камней, швырнул вниз один-единственный хрупкий снаряд, и тот, ударившись о землю, взорвался, поджёг траву и кустарник, брызнул во все стороны шрапнелью. Солдаты бросились наутёк, кони на привязи бешено забились в страхе, а калиф выругался.
— Не тревожься, повелитель, — сказал Хилал, — кажется, никто не пострадал.
— Вы знали, что он задумал? — гневно спросил калиф.
Эмиры дружно качали головами и клялись, что ничего не знали. Наконец Хилал признался:
— Я должен покаяться, о Правитель Миров, — я знал.
Миткаль летел к замку, красуясь; однако он недооценил капризность ветров и вдруг начал падать камнем в ущелье на южной стороне укреплений. Он перемещал центр тяжести и отчаянно работал бёдрами, пытаясь выправиться; но Бог, как видно, не оставил его: налетевший воздушный поток подхватил мальчика, точно песчаный смерч, и он взмыл в небеса на крыльях тёплого воздуха.
121