— И кто же этот глашатай?
— Ты, повелитель, — сказал Деватдар.
— Теперь ты видишь? — обратился калиф к Леонардо.
— Думаю, что ты не подвергаешь сомнению чистоту намерений и отвагу этих людей, — сказал Леонардо.
— Как сильно они ни ненавидят друг друга, они будут сражаться подле меня до самой смерти.
— Великий царь, мы братья, — сказал Деватдар. — Между нами нет вражды.
— Повелитель, — сказал Леонардо, — хотя их истолкование в совершенстве объясняет сон, я с ним не согласен.
— Отчего же не согласен? — осведомился калиф.
— Оттого, что я не верю, будто ты покинешь этот край, не покорив его, и у меня есть план.
Кайит Бей рассмеялся и кивнул.
— По крайней мере, ты честен. Но прежде чем я выслушаю твой план, я желаю услышать, как ты истолкуешь мой сон.
— Твой сон и мой план — одно и то же, повелитель. Тебе приснилось то, что я задумал. — Леонардо сделал паузу ради драматического эффекта и продолжал: — Твои опытные советники были правы, говоря, что змея в твоём сне обозначает поражение. Однако твой сон говорит, что ты можешь обернуть поражение в полную победу.
— Каким образом?
— У тебя есть орлы, Владыка Миров. В твоём распоряжении летающие машины. Они откроют тебе ворота замка... нынче ночью.
— Нынче ночью?
— Или ты станешь ожидать вражеской атаки?
— Я хотел дать моим людям хоть несколько часов передышки, — сказал Кайит Бей. — Разве ты потерял веру в свои пушки и орудия?
— Повелитель, мы полностью готовы... к долгой осаде. Этого ты желаешь? Мехмед не ожидает атаки этой ночью, но времени у нас в обрез.
— А жезл, Леонардо? — спросил Кайит Бей.
— Повелитель?..
— Жезл из моего сна...
— Ты был прав, называя меня глашатаем, — сказал Леонардо. — Я даю тебе жезл. — Он протянул руку калифу; тот кивнул, но не протянул своей.
— Зачем нам применять ангелов и твои летающие машины, маэстро? — спросил он. — Куан, почему бы нам не погнать на врага твои плавучие шары и не бросать с них огонь? Разве это не изжарит турок и не рассеет их ряды, как случилось, когда мальчишки в машинах Леонардо пролетели над их войсками, бросая огонь и железо?
Прежде чем Куан успел ответить, Леонардо опередил его:
— Мы не можем быть уверены, что на сей раз эта уловка сработает, повелитель. Мустафа мог предостеречь своего отца...
— Мы потеряли в бою все воздушные шары, кроме одного, — сказал наконец Куан. — Турецкая пушка ударила прямо по возам, где хранилось полотно, и подожгла их.
— Кроме того, о Владыка Миров, воздушные шары полностью зависимы от ветра, — добавил Леонардо. — И если бы даже турецкие пушки не уничтожили их, мы не могли бы управлять...
— Маэстро, тебе не нужно защищать Куана от меня, — сказал калиф. — Лучше позаботься о себе и о своём друге Сандро, которого турок обвинил в предательстве.
— Если ты желаешь дословно следовать своему сну, повелитель, — продолжал Леонардо, пропуская мимо ушей неприкрытую угрозу в голосе калифа, — ты сможешь наблюдать за схваткой с Куанова шара, который будет прикреплён к земле. Ты сможешь увидеть...
— Какие приготовления сделал ты уже по собственному почину?
— Летающие машины и твои ангелы, повелитель, в безопасности, высоко в горах.
— С женщинами? — спросил калиф.
Леонардо не оставалось ничего, кроме как честно ответить:
— Да. — И тут же он прибавил: — И я также должен взять на себя ответственность за то, что передвинул часть пушек на позицию, с которой они могут обстреливать замок.
— Как ты сделал это? — спросил Деватдар.
— Мы придумали блочный механизм, чтобы поднять пушки на скалы.
— Мы?
— Я, повелитель.
— А Хилал знал об этом?
— Нет.
— Ты снял осадные орудия с поля боя?
— Да, Правитель Миров, ибо там они были бесполезны, но сейчас принесут немалую пользу. — Леонардо был готов к гневу калифа.
— Тебе должны были помогать в этом сумасбродстве, — сказал калиф. — Кто решился сделать такое без моего дозволения?
Леонардо склонил голову, но не ответил.
— Каков твой план? — прошептал калиф.
— Ангелы опустятся на северном валу замка, потому что его наименее охраняют.