— А чего ты ждал? — отозвался Леонардо. — Он ведь из учеников мессера Тосканелли. Куда и слетаются слухи, так в его студию.
— Клевета туда слетается.
— Порой это одно и то же. И, само собой, Сандро, Симонетта их любовница. Но у неё, возможно, осталась толика любви и для тебя.
Сандро вспыхнул и зарычал.
— Вы можете говорить о чём угодно, — вместо извинения сказал Никколо. — Я не буду слушать, — И он ушёл вперёд, нагоняя Джакопо Салтарелли.
Когда Леонардо и Сандро подошли к владениям Онореволи — идти было неудобно, узкая дорога вилась вверх по холму мимо выщербленных стен, что выводили к очень высокому и узкому проходу, — Джакопо и Никколо уже дожидались их там. Но прежде чем Джакопо повёл их дальше, Леонардо сказал:
— Никко, я передумал. Это место не для тебя. — Леонардо заботился о юном Макиавелли, но ещё и колебался при мысли о том, что придётся представляться и беседовать с разными, порой развращёнными гостями Иль Нери. Ему стало вдруг плохо, словно отчаяние и любовная тоска были болезнью, что накатывала волнами, как тошнота после несвежей еды.
— Леонардо, мы ведь уже здесь, — сказал Никколо. — Я хочу есть. Там наверняка будут кормить. И разве не для того просил тебя мастер Тосканелли быть моим учителем, чтобы я мог познавать жизнь? А жизнь — за тем входом. — Никколо указал на тёмный вход виллы. — Пожалуйста... Тебе это тоже пойдёт на пользу, мастер. Праздник отвлечёт тебя от сердечных дел.
— Устами младенца... — заметил Сандро. — Он совершенно прав. Пошли.
Леонардо и его друзья следом за Джакопо поднялись по ступенькам в дом; там было темно, если не считать тусклого огонька, что горел на небольшом, но массивном с виду столе у стены напротив двери.
— Вот видите, я же говорил, — сказал Джакопо. — А теперь идите за мной.
— Ты знаешь, куда идти? — спросил Сандро.
— Мастер Онореволи мне специально всё объяснил. — И юноша повёл их по лестнице — сперва вверх, потом вниз, через то, что из-за отсутствия света казалось бездной — к чёрной двери. Никколо держался вплотную к Леонардо, и тот взял его за руку.
— Кажется, Иль Нери превратил дом в отражение своей души, — сказал Сандро.
— Скорее в вечер гротеска, — отозвался Леонардо.
— Ради Симонетты стоит потерпеть.
— Тебе страшно, Никколо? — спросил Леонардо.
— Нет! — выразительно фыркнул Макиавелли, но голос его прозвучал неестественно тонко.
Внезапно свет погас, а Джакопо куда-то исчез.
Не различая во тьме даже тени, Леонардо стал нашаривать дверь, которая, он знал, находится прямо перед ним.
— Никко, — окликнул он, — стой на месте. Сандро?..
— Мы тут, — сказал Сандро.
— Попадись мне этот Джакопо... — начал Никколо.
— Он только исполнял приказ, — сказал Леонардо, отыскав щеколду. — Ну, вот... — И он распахнул дверь настежь.
Никколо вскрикнул. Леонардо стиснул его плечо. Комната, представшая их глазам, была завешана полотнищами бездонно-чёрного цвета. Свечи в настенных канделябрах рассеивали тусклый мертвенно-восковой свет. В каждой стене было уютное углубление, и там удобно устроились подсвеченные человеческие черепа. Во всех четырёх углах висели скелеты, также искусно подсвеченные в расчёте на испуг. В центре комнаты, накрытый чёрной скатертью, стоял длинный стол. Посреди него на деревянном блюде лежали ещё черепа, а вокруг стояли четыре деревянные тарелки. Иль Нери, в чёрном одеянии священника, с напудренным до меловой белизны лицом и губами, подведёнными алым, обратился к Леонардо высоким, почти девичьим голосом:
— Господа, это лишь вступление к вечеру наслаждений. Пожалуйста, садитесь к столу, потому что когда мы закончим здесь, то перейдём к следующей... стадии.
— Где наши друзья, Нери? — спросил Леонардо.
— Здесь, уверяю вас. Просто слегка обогнали вас в исследовании сегодняшних наслаждений. Леонардо, сегодня я превзошёл даже твоё волшебство. А теперь прошу к столу.
Едва гости расселись кругом стола, как черепа, без какого бы то ни было видимого механизма, повернулись — и из их глазниц, словно по волшебству, выпали колбаски, а на деревянных тарелках появились фазаны в перьях.
— Прекрасно, Нери, и как же нам это есть? — поинтересовался Сандро.
— А это уж твоё дело, друг мой. — Нери уселся и принялся разделывать фазана.
Но от птицы на тарелке Леонардо несло, как от выгребной ямы. (
— Ничего не ешьте, — сказал Леонардо, в основном для Никколо. — Лучше нам уйти отсюда той же дорогой, которой пришли.