Гренгуар задрожал.
– Ну, готовы вы? – спросил Клопен Бельвиня, Франсуа и Леружа, которые собирались броситься на Гренгуара, как три паука на муху. Затем для несчастного поэта наступила минута томительного ожидания, в то время как Клопен спокойно подталкивал ногою в огонь несколько еще не загоревшихся веток. – Готовы вы? – повторил он и поднял руки, чтобы хлопнуть в ладоши.
Еще секунда – и все было бы кончено.
Но вдруг Клопен остановился, как бы внезапно пораженный какой-то мыслью.
– Погодите, – сказал он, – я забыл. По нашим обычаям, нельзя повесить человека, не спросив сначала, не хочет ли какая-нибудь женщина взять его в мужья… Ну, товарищ, это твоя последняя надежда. Ты возьмешь себе в жены или одну из наших женщин, или веревку.
Этот цыганский обычай может показаться читателю очень странным, но он существовал на самом деле и внесен в старинное английское законодательство. О нем можно справиться в «Заметках» [Берингтона].
Гренгуар перевел дух. В течение получаса он во второй раз возвращался к жизни и не мог быть вполне уверен, что ему удастся спастись.
– Эй, вы, бабье! – крикнул Клопен, снова взобравшись на свою бочку. – Кто из вас, начиная с колдуньи и кончая ее кошкой, хочет взять себе в мужья этого молодца? Эй, Колетта ла Шаронн! Елизавета Трувен! Симона Жадуин! Мария Пьедебу! Тонн ла Лонг, Берар да Фануель! Мишель Женайль! Клодина Ронж-Орейль! Матурина Жирору! Изабелла Тьери! Идите сюда, смотрите! Мужчина даром! Кто хочет?
Но Гренгуар имел такой жалкий вид, что представлял мало привлекательного. Женщины отнеслись равнодушно к предложению короля, и бедный поэт слышал, как они говорили: «Нет! Нет! Его лучше повесить. Тогда все получат удовольствие».
Однако три из них все-таки вышли из толпы и одна за другой стали подходить и осматривать его. Первая была толстуха с квадратным лицом. Она внимательно оглядела истрепанную одежду философа; на ней было больше дыр, чем в печной решетке для жаренья каштанов. Девушка сделала гримасу.
– Старое тряпье! – пробормотала она и обратилась к Гренгуару: – Где твой плащ?
– Я потерял его, – ответил Гренгуар.
– А твоя шляпа?
– У меня ее взяли.
– Покажи твои башмаки.
– У них отваливаются подошвы.
– Твой кошелек?
– Увы! – запинаясь, проговорил Гренгуар. – У меня нет ни гроша.
– Так попроси, чтобы тебя повесили, да еще поблагодари за труды! – сказала девушка и повернулась к нему спиной.
Вторая, подошедшая взглянуть на Гренгуара, была безобразная смуглая старуха, вся в морщинах, выделявшаяся своим уродством даже на Дворе чудес. Она обошла кругом Гренгуара, которому сделалось даже страшно, что она хочет взять его.
– Нет, он слишком уж худ! – проворчала сквозь зубы старуха и ушла.
Третья была молодая девушка, довольно свеженькая и недурненькая собою.
– Спасите меня! – прошептал ей несчастный.
Она посмотрела на него с состраданием, потом опустила глаза и, перебирая юбку, несколько времени стояла, как бы не зная, на что решиться. Гренгуар следил за всеми ее движениями: это был последний луч надежды.
– Нет, – произнесла наконец девушка, – Гильом Лонгжу меня изобьет.
И она вошла в толпу.
– Ну, приятель, тебе не везет! – сказал Клопен. Он встал на бочку и, к величайшему удовольствию всех, закричал тоном оценщика на аукционе: – Никто не желает взять его? Раз, два, три! – И, повернувшись к виселице, прибавил, кивнув головой: – Он остался за тобою!
Бельвинь де Летуаль, Андрэ Леруж и Франсуа Шант-Прюн подвинулись к Гренгуару.
В эту минуту раздались крики:
– Эсмеральда! Эсмеральда!
Гренгуар вздрогнул и обернулся в ту сторону. Толпа расступилась и пропустила прелестную молодую девушку.
Это была цыганка.
– Эсмеральда! – прошептал пораженный Гренгуар. Несмотря на волнение и на то, что мысли его были заняты совсем другим, магическое слово «Эсмеральда» сразу вызвало в его памяти все события этого дня.
Даже здесь, на Дворе чудес, все, казалось, испытывали на себе могущество ее очарования и красоты. Мужчины и женщины тихо расступались, давая ей дорогу, и их грубые лица прояснялись от одного ее взгляда.
Она подошла своей легкой поступью к жертве. Хорошенькая Джали следовала за ней. Гренгуар был ни жив ни мертв. Эсмеральда с минуту смотрела на него.
– Вы хотите повесить этого человека? – спросила она Клопена.
– Да, сестра, – отвечал тунский король, – если только ты не захочешь взять его в мужья.