Но Город имел и четвертое подразделение, резко обрисовывавшееся в путанице его домов на правом берегу. Эта часть, занимавшая западный угол Города, состояла из нового узла дворцов и особняков, теснившихся у подножия Лувра. Древний Лувр Филиппа Августа, огромное здание, вокруг главной башни которого было сгруппировано двадцать три других, немного меньших размером, не считая бесчисленного множества маленьких башенок, издали казался втиснутым между готическими кровлями особняка д’Алансон и Пти-Бурбон. Эта башенная гидра, исполинская охранительница Парижа, с ее двадцатью четырьмя грозно поднятыми головами, чудовищными свинцовыми и чешуйчатыми крестцами, вся переливавшаяся волнами металлических отблесков, восхитительно заканчивала собою западный угол Города.
Итак, Город представлялся громадным скоплением частных домов между двумя группами дворцов, увенчанных с одной стороны Лувром, а с другой – дворцом Ла Турнель и окаймленных на севере длинной линией аббатств и садов. Все это издали сливалось в одно целое. Над этим множеством зданий высились одна над другою черепичные и шиферные кровли, а над ними, причудливо рассекая воздух и перемешиваясь между собою, вонзались в небо стройные резные, узорчатые башни четырех церквей. Внизу вся эта масса зданий прорывалась через множество улиц и переулков, ограничиваясь с одной стороны стенами с четырехугольными башнями (башни стен Университета были круглые), а с другой – Сеною, пересекаемою мостами и покрытою всевозможными мелкими судами. Таков был Город в пятнадцатом веке.
За стенами Города, ближе к воротам, расположилось несколько предместий, но менее многочисленных и более разбросанных, чем за стенами Университета. За Бастилией скучилось десятка два плохоньких домишек вокруг любопытных скульптурных сооружений Круа-Фобан и массивных сводов аббатства Сент-Антуан-де-Шан; затем шли предместья: Попенкур, затерявшееся в хлебных полях; Ла Куртиль, веселенькая деревенька со множеством кабачков; местечко Сен-Лорен с церковью, колокольня которой издали сливалась с островерхими башнями ворот Сен-Мартен; предместье Сен-Дени с обширной оградой монастыря Сен-Ладр. За Монмартрскими воротами белели стены Гранж-Бательер; за ними высились меловые откосы самого Монмартра, в котором тогда было почти столько же церквей, сколько мельниц, и на котором теперь уцелели одни мельницы, так как современное общество требует только телесной пищи. Наконец, по ту сторону Лувра можно было видеть расстилающееся по лугам предместье Сент-Оноре, в то время уже довольно значительное, зеленеющую Пти-Бретань и развертывающийся Свиной рынок с черневшею посредине страшною черною печью, в которой заживо жарились фальшивомонетчики. Между предместьями Куртиль и Сен-Лорен глаз зрителя останавливается на своего рода здании, увенчивавшем одинокий холм посреди пустынной равнины и издали походившем на развалины колоннады с рассыпавшимся основанием. Это не был ни Парфенон, ни храм Юпитера олимпийского. Это был Монфокон.
Теперь, перечислив главные особенности описываемой картины и опасаясь, как бы все эти подробности не улетучились из памяти читателя по мере того, как мы их указываем, постараемся несколько короче резюмировать сказанное и дорисовать картину общего вида старого Парижа. Итак, повторяем: в центре – остров Сите, похожий своею формою на исполинскую черепаху, лапы которой образуются чешуйчатыми мостами, а голова – массою серых кровель; налево – сплошная трапеция Университета, как бы слитая, плотно сжатая, ощетинившаяся; направо – обширный полукруг Города, изобилующий садами и церквами. Эти три части – Сите, Университет и Город – изрыты бесчисленными улицами. Поперек всего этого тянется серебристая лента Сены, – Сены-кормилицы, как называл ее П. дю Брёль, – сплошь покрытая островами, мостами и судами. Всю эту панораму окружает необъятная равнина, покрытая пестрыми нивами, усеянная красивыми селениями. С левой стороны идут селения: Исси, Ванвр, Вожирар, Монруж и Шантильи с двумя башнями, круглой и четырехугольной. С правой стороны расположены двадцать селений, начиная с Конфлана и кончая Виль д’Эвек. На горизонте – кайма холмов, образующих круг как бы по краям бассейна. Наконец, вдали виднеются: на востоке – Венсен с семью четырехгранными башнями; на юге – острые вершины башен Бисетра; на севере – Сен-Дени с его стрелою, а на западе – Сен-Клуи с его крепостью. Вот каков был Париж, которым любовались с башен собора Парижской Богоматери вороны, жившие в 1482 году.