И, честно говоря, Онисину было по человечески приятно видеть стоящих на службе плечом к плечу, рабочих и бизнесменов, ученых и строителей, актеров и домохозяек… Люди, совершенно различные по социальному статусу, полу, возрасту, финансовому достатку, знаниям и навыкам, были объединены стремлением узнать о мире то, что на десятилетия было похищено у них, люди, стремящиеся найти свою «звездную родину». Он был свидетелем одной интересной сцены. К отцу Константину пришла женщина, спросившая: «Я христианка, последнее время часто хожу в ваш собор. Чем я могу быть вам полезна?» «Кто вы по профессии?» «Юрист. Адвокат». «Замечательно! – обрадовался священник. – У нас много людей, которым не по карману даже консультация у адвоката, не то что ведение дел. Если б вы могли помогать им по приемлемой цене, или… хоть кому-то… бесплатно…» И женщина протянула ему пачку визитных карточек. Вот это внушало надежду. Беда русских в их уникальной индивидуальности. Эта страна вообще какой-то «инкубатор для самородков», но как говорил Губерман: «…чем отчетливее личность – тем одиноче человек…». Как тут не вспомнить горькие слова Вознесенского из «Юноны и Авось»: «Нас мало, нас адски мало, и самое страшное что мы – врозь!». Индивидуальности вообще редко сходятся друг с другом, потому, наверное, и объединяет русских как правило лишь беда и война… А здесь такой удивительный и достойный повод. У каждого человека есть свой, индивидуальный талант, которым он может послужить Богу и людям. Да, люди не «равны», и это замечательно. О «всеобщем равенстве» говорят диктаторы и жулики, мудрецы же говорят о «единстве в разнообразии». Люди помогают друг другу своими талантами в миру, и общей молитвой в соборе. Собор не зря переводится на греческий как «синод», т.е. «со-путствие», «идущие вместе». В соборе снимаются социальные маски и роли, люди снова становятся просто людьми, помогающими друг другу своими дарованиями… Онисин начал понимать, почему большевики так рьяно боролись с религией. Не в «предрассудках» дело, нет! Вера объединяет людей а коммунисты использовали иезуитский принцип «разделяй и властвуй».
Иван обучал его «премудростям» работы смотрителя. От многолетней работы с хулиганящими прихожанами, характер у Ивана стал философски-флегматичный (Злые языки даже утверждали, что Иван страдает «застарелым пофигизмом», но сам «мастер Йода» называл это – стрессоустойчивостью). А вот работы в соборе было много. Огромный «дом», да еще с такой «спецификой» требовал серьезного обслуживания. И что бы найти, подобрать специалистов, готовых работать не за страх, а за совесть, за весьма небольшую по городским меркам зарплату – для этого тоже требовался немалый талант. Достаточно представить сколько одной проводки должен проверить в такой громадине электрик! На какую высоту должен подняться для устранения неполадок рабочий? Сколько вошедших в храм человек должен одновременно держать в поле зрения смотритель? Сколько свечей, ладана, просфор должна отпустить за день работница свечной лавки и сколько должна принять поминальных записок для богослужений? (и это если не брать в расчеты столпотворения в праздничные дни). Какой объём территории надо ежедневно вымести и вымыть? Как должен работать регент хора, учитывая, что его подопечные не на каком-то «утреннике» выступают, а участвуют в Богослужении. Кстати, для Онисина было интересно узнать, что вся история музыки так или иначе несет на себе религиозные оттенки. Пение псалмов Давида было в древней Иудее частью храмового ритуала. Переведенные на греческий и латынь, они же легли в основу христианских богослужений. Величайшие композиторы мира никогда не проходили мимо библейской тематики. И даже сами ноты –от «до» до «си» были введены в обиход монахом-бенедиктинцем Гриво де Ареццо, и означали первые слови слов молитвы к Иоанну Крестителю: «Дай нам чистые уста, святой Иоанн, что бы мы могли всей силой своего голоса свидетельствовать о чудесах твоих деяний». А вот когда Онисин спросил регента хора: «Юрий Евгеньевич, почему у католиков в богослужениях используется орган и клавесин, а у нас инструментов нет?», регент, не мудрствуя лукаво, и не вдаваясь в сложные богословские определения этой традиции, ответил «мудростью народной»: «Да потому, голубчик, что настоящий талант не пропьешь… А вот орган с клавесином – как «здрасте!». Хор Троицкого собора почти на сто лет был старше каменного собора и когда-то гремел в литаврах славы на весь Петербург, приглашаемый на все крупные богослужения и освещение церквей. Императоры часто приглашали его в Зимний дворец, а последним регентом перед закрытием в 38 году, был знаменитый Николай Дмитриевич Успенский, впоследствии –крупнейший российский специалист в области церковной истории, исторической и систематической литургики, древнерусского церковно-певческого искусства, восточно-христианской гимнографии, преподаватель Ленинградской консерватории, профессор духовной академии, доктор церковной истории и магистр богословия, специалист с мировой славой…