— Да, — живо ответил Модюи и в следующее мгновение исчез в люке.
— Послушайте, мальчик мой! — обратился в это время жандармский офицер к Рикару. — Или дайте честное слово, что сейчас откроете дверь, или я прикажу вас застрелить. Вы достаточно испытывали мое терпение, а сейчас совершили покушение на меня.
— О, только на вашу каску! — ответил Огюст.
Его острый слух уловил шорох на крыше, и он понял, что Антуан благополучно перебрался через конек и спустился к пристройке.
— Если бы я хотел вас убить, мсье офицер, то попал бы не в каску, а в вашу голову, — сказал юноша, невольно переводя дыхание.
— Довольно! — прогремел офицер. — Именем императора, откройте, или…
— О, вот перед именем императора я сдаюсь! — осажденный бросил на стол пистолет. — Сейчас я открою вам, мсье, хотя и не знаю, что вам от меня надо. Но придется чуть-чуть подождать: я с трудом спускаюсь по лестнице.
С этими словами он подошел к сундуку. Стиснув зубы, чуть не плача от боли, Рикар влез на сундук, затем на стул и концом костыля задвинул деревянную крышку люка, которую оставил открытой Антуан. Потом Огюст спустился на пол, подвинул сундук на место, поставил к стене стул.
С лестницы он спустился на этот раз очень медленно, и жандармы уже опять начали колотить в дверь прикладами.
— Да не стучите же, открываю! — закричал через дверь Огюст. — Только имейте в виду, господа: я доверяюсь вашей чести и отдаю себя в ваши руки. Если вы убьете меня, моя кровь навсегда запачкает ваши мундиры.
Он отодвинул оба засова. Створки двери тут же распахнулись, и офицер, первым вбежавший в коридор, приставил острие сабли к груди юноши:
— Где ты прячешь его, негодяй?! Говори, или я…
— Клянусь вам, я один в доме! — в синих глазах Рикара были недоумение и упрек. — Клянусь вам Божьей Матерью, я здесь один.
— Обыщите дом! — резко приказал офицер. — Но знай, висельник: если заговорщик все-таки здесь, ты живым не останешься!
Через пятнадцать минут, вломившись по очереди во все помещения дома и все в них обшарив, жандармы доложили командиру, что дом действительно пуст.
— Так какого же черта ты нам не открывал, негодяй?! — набросился офицер на Огюста.
— Откуда я знал, кто вы такие! — молодой человек вытер ладонью пот с висков и тверже стиснул левой рукой костыль, ибо его пошатывало. — Мало ли кто наденет форму… Дом-то не мой… Да мне и страшно стало… Простите меня, мсье!
Офицер минуту колебался, принимая решение, потом опустил саблю.
— Как ваше имя?
— Огюст Рикар. С вашего позволения, отставной сержант 9-го конногвардейского полка. Ранен во время боевых действий в Италии, в июле этого года.
— Хм! Герой… Ну ладно… Будем считать, сержант, что вы со страху наделали глупостей. Но впредь относитесь поуважительнее к представителям закона. Идем, ребята. А где этот сосед, что нам наболтал чепухи?
Но соседа уже и след простыл.
Побранившись на этот раз в адрес соседа, жандармы уселись на коней и ускакали, взметнув на узкой улочке тучу рыжеватой пыли.
Огюст поднялся к себе и в совершенном изнеможении упал на стул. Спустя некоторое время над ним заскрипел люк, и Антуан в полном смысле слова свалился ему едва ли не на голову. Он заливался смехом, хотя на щеках его блестели дорожки слез.
— Уехали, убрались! — закричал он, обнимая своего друга и в бешеном порыве едва не опрокидывая стул вместе с ним. — Я спасен! Спасен!
— Только не пляши перед самым окном! — весело отбиваясь от его сумасшедших объятий, проговорил Рикар. — Как бы тебя опять не заметил этот соглядатай. Больше, кажется, в доме напротив никого нет: то ли на ярмарке, то ли бог их знает где. Счастье, что с улицы нашей крыши не видно, а из окон этого дома — вполне.
— Ты спас меня, Огюст! Ты меня спас! Боже, боже, я тебе обязан навеки, навеки! Ах, Огюст! Но это какая-то чертовщина… Откуда ты узнал об этом люке?
— Я о нем не знал, — покачал головой Рикар.
Глаза Антуана округлились:
— Но…
— Ты же помнишь: меня мучила эта лестница. Я не мог понять, для чего она там, на крыше. И вот, когда мы с тобой оказались в ловушке, вдруг сообразил. Жил здесь, должно быть, сто лет назад какой-нибудь ростовщик или ювелир, боялся ежечасно, что его ограбят или зарежут. Ну и придумал эти люк и лестницу. А едва я это понял, остальное было уже просто: я мысленно нарисовал разрез дома, рассчитал, где начинается лестница, ну и высчитал, за каким квадратом потолка спрятан люк.
— Ты — гений! — закричал Модюи.
— Ага, признаешь! — Огюст расхохотался.