Все на месте: кучка безделиц, аккуратно завернутых в папиросную бумагу. Разноцветная ручка, мятные леденцы, шоколадки, книжечка, посвященная провинциальным красотам, почтовые открытки с любовными признаниями, фотографии… Он тут же почувствовал сладковатый аромат духов, которыми Лола сбрызнула тонкую красную бумагу. Ее духи, полные воспоминаний… Она словно возникла перед ним со своими прелестными ребячествами, большими голубыми глазами и ангельской улыбкой. Ари вздрогнул, зажмурился, будто пытаясь прогнать видение, и поставил на место шкатулку, которую уже раз сто обещал себе выбросить. В эту минуту он осознал, что шкатулка с безделушками, которую подарила ему Лола, возможно, самая ценная для него вещь, и именно ее пропажи он бы не вынес.
Он повернулся и рухнул на диван. Нащупал в кармане пачку сигарет. И тут заметил на телефонном столике мигающий сигнал автоответчика. Поколебавшись, Ари поднялся и нажал на кнопку, чтобы прослушать оба сообщения.
Первое — от Ирис Мишот, коллеги по госбезопасности: в прошлом у них был роман, и она осталась ему другом, наверное, самым близким. Второе сообщение от Кшиштофа Залевски, телохранителя из СОВЛ,[14] — с ним Маккензи подружился, когда тот охранял его в ходе расследования, связанного с тетрадями Виллара из Онкура.
То, что эти двое оставили Ари сообщения в один и тот же день, было странно само по себе: с тех пор как он впал в депрессию, они общались гораздо меньше. Но самое удивительное то, что сообщения Ирис и Кшиштофа оказались практически одинаковыми: их квартиры обыскали, и он должен встретиться с ними как можно скорее.
11
Высокий худощавый мужчина в легком полотняном костюме и тонких перчатках из черной кожи элегантно отбивал шаг красивой деревянной тростью с фигурным серебряным набалдашником. С этой старомодной вещицей он казался выходцем из другой эпохи. Короткие седые волосы мешали угадать его возраст: ему могло быть и сорок, и на десять лет больше.
Не отводя взгляда, он уверенно двинулся за Сандриной Мани, держась от нее в каких-то пятнадцати метрах.
Уличные фонари отбрасывали на блестящий тротуар желтые круги, а укрывшаяся за облаками луна окрашивала небо голубоватыми отсветами. Уличный шум в это время уже смолк, и слышны были только шаги высокой стройной женщины, за которой он шел по пятам.
Издалека он любовался ее грациозной походкой. Еще в трамвае он успел оценить ее прекрасную фигуру, пышную грудь, тонкую талию и длинные, обтянутые черными колготками ноги, скрещенные под узкой юбкой. Даже в полутьме он различал ее округлый зад и упругие ляжки. Здесь, на пустынной сумрачной улице, ему хотелось обхватить ее бедра, ласкать спину и плечи…
Внезапно Сандрина Мани скрылась за углом здания. Мужчина спокойно дошел до перекрестка и в свою очередь углубился в узкий проход между особняками шикарного предместья. Он двигался в полумраке, не ускоряя шаг, словно старался сохранять одно и то же расстояние между собой и своей жертвой.
Где-то посреди улочки женщина, похоже, заметила его присутствие. Она украдкой оглянулась и пошла чуть быстрее.
Мужчина тут же перехватил тросточку за середину и в свою очередь ускорил шаг.
Ей от него не уйти.
12
— Неужели меня должны ограбить, чтобы ты соизволил мне позвонить, сукин ты сын!
Отношения Ари с Ирис Мишот всегда были как минимум сложными. Эта женщина, с которой он какое-то время встречался, когда только пришел в госбез, несомненно, знала Ари лучше, чем кто-либо другой, возможно, даже лучше Лолы, хотя с той его связывали куда более бурные отношения.
Аналитик никогда не признавался в этом открыто, но Ирис дарила ему ту материнскую заботу, которой он лишился на девятом году жизни из-за преждевременной смерти своей матери Анаид Маккензи. Мягкая и в то же время требовательная, Ирис всегда указывала ему на слабости, не прощала ошибок и в то же время умела поддержать его без навязчивости. И если сейчас ей не удавалось вытащить Ари из депрессии, в прошлом она делала это неоднократно.
Немало самоотверженности пришлось проявить этой женщине, в глубине души, возможно, все еще немного влюбленной в Ари, чтобы оставаться рядом и заботиться о нем в горе и радости, когда он предпочел делить их с Лолой.
— У тебя что-нибудь пропало?
— Нет, — ответила Ирис своим высоким голосом. — Это-то меня и удивило. Но в квартире такой бедлам, какой обычно бывает у тебя.