Олег тогда был в группе, что сразу по штурмовым лестницам полезла во двор сзади, пока остальные ломились в вырванные БТРом ворота и расстреливали окна светозвуковыми гранатами из ГМ-94. Фигуранта Сникерс тогда увидел только после окончания операции, когда его, с простреленными ногами, тащили в «скорую» на носилках.
Он был окровавлен, невероятно грязен и абсолютно гол: искали взрывные устройства на теле.
Оказавшись на улице, парень первым делом направился к машине: сырой шашлык и нож это конечно хорошо, но для романтического пикника на берегу маленькой речки этого недостаточно. Из багажника «хантера» был извлечён маленький складной мангал с шампурами, плед, каремат, топорик, пара бутылок минеральной воды и палатка.
Остальное снаряжение из комплекта «всегда с собой» Олег оставил нетронутым.
Посетив круглосуточный деревенский магазин и взяв там кетчуп и нарезку хлеба, в лучах заходящего солнца он двинулся к реке. Идти было недалеко: минут через пять показалась старенькая деревянная конструкция, в навигаторе обозначенная как непригодный для автотранспорта мост.
Девушка стояла на берегу, под старой липой, где над водой свичала с толстой ветви тразанка. Она была не одна.
Рядом с ней ошивалось крупное (не меньше Олега) и сильно пьяное тело призывного возраста. Ещё парочка животных поменьше рядом набиралось дешёвым газированным слабоалкогольным пойлом и наблюдала. Всё как в рыцарских романах. Скинув сумку на траву, Олег подошёл ближе. Девушка была напугана, её глаза были уж на мокром месте, хотя быдло её ни разу не коснулось. Чтобы привлечь к себе внимание, Сникерс отвесил здоровяку звонкий подзатыльник.
– Мальчик, извинись перед девушкой и сгинь отсюда, – вежливо поприветствовал он развернувшееся к нему налитое кровью лицо. Да, Олег целенаправленно нарывался на конфликт. Будь балбес один и более трезвый, он бы может и внял доброму слову, но в этой ситуации у него оставалось два варианта: или атаковать и получить пиздюлей (по глазам видно, что несмотря на выпитое, контрагент верно оценил расклад сил), или менять место жительства, желательно в другой регион. Вариант до конца жизни быть «мальчиком» был неприемлемым априори и не рассматривался.
Стремясь захватить инициативу и минимизировать будущий ущерб, гопник резко ударил спецназовца правым крюком в голову. Удав, начавшийся с левой ногой и заметный с самого начала, просвистел мимо. Одновременно в пах пьяному прилетело колено, согнув его пополам.
– Уууй… Чё ты как баба… Аааааа! – державшемуся за яйца люмпену достался несильный удар большим пальцем в глазное яблоко и мощный лоу-кик, отсушивший бедро и уронивший гопника на колени.
Олег поманил пальцем одного из тех, кто сидел на земле, не решаясь вмешиваться. Когда гуманоид осторожно приблизился, слегка втянув голову в плечи, ему под нос было сунуто удостоверение.
– В двухстах метрах отсюда личный состав краевого СОБРа празднуют день рождения. Намёк понятен?
– Понятен, начальник, нас уже здесь нет, – мигом трезвея, отрапортовал гопник, хватая пострадавшего здоровяка за рукав. На смуглой кисти, в основании большого пальца, синела надпись «Не…»
– Какие нынче зеки пошли ссыкливые, – ехидно заметил Олег, провожая троицу взглядом. – Колят «Не…» на левой руке. Было бы на правой – можно было бы клешню сломать…*
Развернулся к девушке: та так и стояла, замерев, на щеках снова были чёрные дорожки. Притянув Полину к себе, полицейский обнял её, погладил по голове, отстранился.
– Испугалась? Всё уже позади. На́ вот, пожуй, – он вынул из пиджака шоколадный батончик с орехами, привычным движением сорвал упаковку до половины и вложил в руку девушки. – Главное не торопись, а то подавишься.
Полина взяла шоколад и машинально откусила. На её лице в процессе жевания сменился целый ряд эмоций. Порыв броситься на шею был подавлен, промелькнуло и исчезло желание закатать пощёчину (с неизвестными последствиями, вплоть до секса без прелюдий на месте), потом быстро проскочили более слабые вариации: благодарность, обида, ревность, облегчение, недоумение… К моменту, когда первый кусок был проглочен, на лицо вернулось относительное спокойствие.