Пусть это будет естественный отбор, но уверенно направляемый.
Действуйте, ошибайтесь, а мы поправим, заменим, как сказал президент.
Заболел, кашляет еще раз по-всякому. Но президент есть президент. Ну, не дай бог нам еще кого-то. Хватит. От этих тошнит от всех. Наших людей, я так понимаю. И Вас тоже, наверное. Я же вижу по глазам, Вас же тошнит. (О Ельцине.)
Умный нашелся! Войну ему объявить! Лаптями! Его! Тоже! И это! Сразу как это все! А что он знает вообще! И кто он такой! Еще куда-то и лезет, я извиняюсь. (О Зюгановском предложении объявить войну НАТО.)
Знаю хорошо папу, маму. Но этот! (О Буше-младшем)
Ну что нам с ним объединять? У него кепка, а я вообще ничего не ношу пока. (О Лужкове.)
Все его вот высказывания, вот его взбрыкивания там… еще даже пенсионером меня где-то вот, говорят, меня обозвал. Я не слышал. Но если я пенсионер, то он-то кто? Дед тогда обычный. (О Лужкове.)
Зюганов, выступая где-то в воскресенье на каком-то собрании или совещании, он же допустил недопустимое.
Сейчас идут мощные такие объяснения: что, почему, как. Черномырдин и Чубайс, вот… Кого-то Чубайс, кого-то Черномырдин. Все это далеко не так, далеко не так. Даже очень далеко не так.
Я могу работать с Селезневым, но с членами отдельными… я их в упор не вижу за их действия.
Стоит Чубайсу только рот открыть, ему тут же сразу насуют. (О повышении цен на электроэнергию)
Сказано – сделано. Не понял – переспроси. Не понял с первого раза – переспроси еще раз. Но выполняй. Не можешь – доложи, почему не выполняешь, по какой причине. Другого от вас ничего не требуется.
А мы еще спорим, проверять их на психику или нет. Проверять всех! (О депутатах Госдумы)
Мы были, есть и будем. Только этим и занимаемся сейчас.
Корячимся, как негры.
Я готов пригласить в состав кабинета всех-всех – и белых, и красных, и пестрых. Лишь бы у них были идеи. Но они на это только показывают язык и еще кое-что.
Мы договорились из Самары сделать Чикаго, а Чикаго в Штатах сделать Самарой. (О встрече с вице-президентом США А. Гором)
Сейчас мы твердо знаем, что делать, какие первые шаги надо сделать, и нам надо на это всем вместе навалиться, и я думаю, что у нас это получится.
Вообще-то успехов немного. Но главное: есть правительство!
Некоторые думают, что правительство – это тот орган, к которому каждый может прикоснуться определенным местом. Ошибаются!
Надо контролировать, кому давать, а кому не давать. Почему мы вдруг решили, что каждый может иметь?
«Газпром» должен прирастать не медиамостами, а газом.
Правительство – это такой сложный организм, если его постоянно менять, тасовать – только худший будет результат. Я это знаю, это была моя работа.
Это глупость вообще, но это мне знакомая песня: Во-первых, я думаю, что, ну, для многих это известно, я для толкача не подхожу. Поэтому я думаю, что, еще раз, роль председателя правительства – он может собирать, он может не собирать, – он обязан все равно все знать, и он все равно будет все знать, и все равно мы будем общаться, и все равно мы будем советоваться по этим вопросам.
Если бы я все назвал, чем я располагаю, да вы бы рыдали здесь!
И сегодня такое затишье, вот как скакуна взять и на полном ходу остановить.
Сейчас историки пытаются преподнести, что в тысяча пятьсот каком-то году что-то там было. Да не было ничего! Все это происки!
Важнейший итог петровских реформ – создание благоприятных условий для западных деловых людей.
Нам в жизни повезло, что это, по сути дела, историческое время выпало на нашу долю. Радуйтесь!
Все мы доживем. В какой конфигурации? В хорошей конфигурации.
Всегда воровали и всегда будем воровать.
Наш президент – он уже, по-моему, лет пять или десять денег в глаза не видел. Он даже не знает, какие у нас деньги.
У нас (в России) воруют намного больше, причем нигде не убавляется, такая страна.
Сегодня мировая система финансовая понимает, что происходит в России, и не очень хочет, чтобы здесь было… ну, я не хочу это слово употреблять, которым я обычно пользуюсь.
Но пенсионную реформу делать будем. Там есть где разгуляться.
Мы сегодня как раз находимся на таком этапе экономических реформ, которых не очень видно.