Василий Андреевич Жуковский
Собрание баллад
ЛЮДМИЛА
«Где ты, милый? Что с тобою?С чужеземною красою,Знать, в далекой сторонеИзменил, неверный, мне;Иль безвременно могилаСветлый взор твой угасила».Так Людмила, приуныв,К персям очи преклонив,На распутии вздыхала.«Возвратится ль он, – мечтала,Из далеких, чуждых странС грозной ратию славян?»Пыль туманит отдаленье;Светит ратных ополченье;Топот, ржание коней;Трубный треск и стук мечей;Прахом панцири покрыты;Шлемы лаврами обвиты:Близко, близко ратных строй;Мчатся шумною толпойЖены, чада, обрученны…«Возвратились, незабвенны!..»А Людмила? Ждет-пождет…«Там дружину он ведет;Сладкий час – соединенье!..»Вот проходит ополченье;Миновался ратных строй…Где ж, Людмила, твой герой?Где твоя, Людмила, радость?Ах! прости, надежда-сладость!Все погибло: друга нет.Тихо в терем свой идет,Томну голову склонила:«Расступись, моя могила;Гроб, откройся; полно жить:Дважды сердцу не любить».«Что с тобой, моя Людмила?Мать со страхом возопила. —О, спокой тебя творец!» —«Милый друг, всему конец;Что прошло – невозвратимо;Небо к нам неумолимо;Царь небесный нас забыл…Мне ль он счастья не сулил?Где ж обетов исполненье?Где святое провиденье?Нет, немилостив творец;Все прости; всему конец».«О, Людмила, грех роптанье;Скорбь – создателя посланье;Зла создатель не творит;Мертвых стон не воскресит». —«Ах! родная, миновалось!Сердце верить отказалось!Я ль, с надеждой и мольбой,Пред иконою святойНе точила слез ручьями?Нет, бесплодными мольбамиНе призвать минувших дней;Не цвести душе моей.Рано жизнью насладилась,Рано жизнь моя затмилась,Рано прежних лет краса.Что взирать на небеса?Что молить неумолимых?Возвращу ль невозвратимых?» —«Царь небес, то скорби глас!Дочь, воспомни смертный час;Кратко жизни сей страданье;Рай – смиренным воздаянье,Ад – бунтующим сердцам;Будь послушна небесам».«Что, родная, муки ада?Что небесная награда?С милым вместе – всюду рай;С милым розно – райский крайБезотрадная обитель.Нет, забыл меня спаситель!» —Так Людмила жизнь кляла,Так творца на суд звала…Вот уж солнце за горами;Вот усыпала звездамиНочь спокойный свод небес;Мрачен дол, и мрачен лес.Вот и месяц величавыйВстал над тихою дубравой:То из облака блеснет,То за облако зайдет;С гор простерты длинны тени;И лесов дремучих сени,И зерцало зыбких вод,И небес далекий сводВ светлый сумрак облеченны…Спят пригорки отдаленны,Бор заснул, долина спит…Чу!.. полночный час звучит.Потряслись дубов вершины;Вот повеял от долиныПерелетный ветерок…Скачет по полю ездок:Борзый конь и ржет и пышет.Вдруг… идут… (Людмила слышит)На чугунное крыльцо…Тихо брякнуло кольцо…Тихим шепотом сказали…(Все в ней жилки задрожали.)То знакомый голос был,То ей милый говорил:«Спит иль нет моя Людмила?Помнит друга иль забыла?Весела иль слезы льет?Встань, жених тебя зовет». —«Ты ль? Откуда в час полночи?Ах! едва прискорбны очиНе потухнули от слез.Знать, тронулся царь небесБедной девицы тоскою?Точно ль милый предо мною?Где же был? Какой судьбойТы опять в стране родной?»«Близ Наревы дом мой тесный.Только месяц поднебесныйНад долиною взойдет,Лишь полночный час пробьет —Мы коней своих седлаем,Темны кельи покидаем.Поздно я пустился в путь.Ты моя; моею будь…Чу! совы пустынной крики.Слышишь? Пенье, брачны лики.Слышишь? Борзый конь заржал.Едем, едем, час настал».«Переждем хоть время ночи;Ветер встал от полуночи;Хладно в поле, бор шумит;Месяц тучами закрыт». —«Ветер буйный перестанет:Стихнет бор, луна проглянет;Едем, нам сто верст езды.Слышишь? Конь грызет бразды,Бьет копытом с нетерпенья.Миг нам страшен замедленья;Краткий, краткий дан мне срок;Едем, едем, путь далек».«Ночь давно ли наступила?Полночь только что пробила.Слышишь? Колокол гудит». —«Ветер стихнул; бор молчит;Месяц в водный ток глядится:Мигом борзый конь домчится».«Где ж, скажи, твой тесный дом?»«Там, в Литве, краю чужом:Хладен, тих, уединенный,Свежим дерном покровенный;Саван, крест, и шесть досток.Едем, едем, путь далек».Мчатся всадник и Людмила.Робко дева обхватилаДруга нежною рукой,Прислонясь к нему главой.Скоком, лётом по долинам,По буграм и по равнинам;Пышет конь, земля дрожит;Брызжут искры от копыт;Пыль катится вслед клубами;Скачут мимо них рядамиРвы, поля, бугры, кусты:С громом зыблются мосты.«Светит месяц, дол сребрится:Мертвый с девицею мчится;Путь их к келье гробовой.Страшно ль, девица, со мной?» —«Что до мертвых? что до гроба?Мертвых дом земли утроба». —«Чу! в лесу потрясся лист.Чу! в глуши раздался свист.Черный ворон встрепенулся;Вздрогнул конь и отшатнулся;Вспыхнул в поле огонек». —«Близко ль, милый?» – «Путь далек».Слышат шорох тихих теней:В час полуночных видений,В дыме облака, толпой,Прах оставя гробовойС поздним месяца восходом,Легким, светлым хороводомВ цепь воздушную свились;Вот за ними понеслись;Вот поют воздушны лики:Будто в листьях повиликиВьется легкий ветерок;Будто плещет ручеек.«Светит месяц, дол сребрится;Мертвый с девицею мчится;Путь их к келье гробовой.Страшно ль, девица, со мной?» —«Что до мертвых? что до гроба?Мертвых дом земли утроба». —«Конь, мой конь, бежит песок;Чую ранний ветерок;Конь, мой конь, быстрее мчися;Звезды утренни зажглися,Месяц в облаке потух.Конь, мой конь, кричит петух».«Близко ль, милый?» – «Вот примчались».Слышат: сосны зашатались;Слышат: спал с ворот запор;Борзый конь стрелой на двор.Что же, что в очах Людмилы?Камней ряд, кресты, могилы,И среди них божий храм.Конь несется по гробам;Стены звонкий вторят топот;И в траве чуть слышный шепот,Как усопших тихий глас…Вот денница занялась.Что же чудится Людмиле?..К свежей конь примчась могиле —Бух в нее и с седоком.Вдруг – глухой подземный гром;Страшно доски затрещали;Кости в кости застучали;Пыль взвилася; обруч хлоп;Тихо, тихо вскрылся гроб…Что же, что в очах Людмилы?..Ах, невеста, где твой милый?Где венчальный твой венец?Дом твой – гроб; жених – мертвец.Видит труп оцепенелый;Прям, недвижим, посинелый,Длинным саваном обвит.Страшен милый прежде вид;Впалы мертвые ланиты;Мутен взор полуоткрытый;Руки сложены крестом.Вдруг привстал… манит перстом…«Кончен путь: ко мне, Людмила;Нам постель – темна могила;Завес – саван гробовой;Сладко спать в земле сырой».Что ж Людмила?… Каменеет,Меркнут очи, кровь хладеет,Пала мертвая на прах.Стон и вопли в облаках;Визг и скрежет под землею;Вдруг усопшие толпоюПотянулись из могил;Тихий, страшный хор завыл:«Смертных ропот безрассуден;Царь всевышний правосуден;Твой услышал стон творец:Час твой бил, настал конец».