В излучине долины сокровенной,Там, где блестит под рощею поток,Стояла хижина, смиренныйПокоя уголок.Эльвина там красавица таилась, —В ней зрела мать подпору дряхлых дней,И только об одном молилась:«Все блага жизни ей».Как лилия, была чиста душою,И пламенел румянец на щеках —Так разливается весноюДенница в облаках.Всех юношей Эльвина восхищала;Для всех подруг красой была страшна,И, чудо прелестей, не зналаОб них одна она.Пришел Эдвин. Без всякого искусстваЭдвинова пленяла красота:В очах веселых пламень чувства,А в сердце простота.И заключен святой союз сердцами:Душе легко в родной душе читать;Легко, что сказано очами,Устами досказать.О! сладко жить, когда душа в покоеИ с тем, кто мил, начав, кончаешь день;Вдвоем и радости все вдвое…Но ах! они как тень.Лишь золото любил отец Эдвина;Для жалости он сердца не имел;Эльвине же дала судьбинаОдну красу в удел.С холодностью смотрел старик суровыйНа их любовь – на счастье двух сердец.«Расстаньтесь!» – роковое словоСказал он, наконец.Увы, Эдвин! В какой борьбе в нем страсти!И ни одной нет силы победить…Как не признать отцовской власти?Но как же не любить?Прелестный вид, пленительные речи,Восторг любви – все было только сон;Он розно с ней; он с ней и встречиБояться осужден.Лишь по утрам, чтоб видеть след Эльвины,Он из кустов смотрел, когда онаШла по излучине долины,Печальна и одна;Или, когда являя месяц рогиТуманный свет на рощи наводил,Он, грустен, вдоль большой дорогиДо полночи бродил.Задумчивый, он часто по кладбищуПри склоне дня ходил среди крестов:Его тоске давало пищуСпокойствие гробов.Знать, гроб ему предчувствие сулило!Уже ланит румяный цвет пропал;Их горе бледностью покрыло…Несчастный увядал.И не спасут его младые леты;Вотще в слезах над ним его отец;Вотще и вопли и обеты!..Всему, всему конец.И молит он: «Друзья, из сожаленья!..Хотя бы раз мне на нее взглянуть!..Ах! дайте, дайте от мученьяПри ней мне отдохнуть».Она пришла; но взор любви всесильныйУже тебя, Эдвин, не воскресит:Уже готов покров могильный,И гроб уже открыт.Смотри, смотри, несчастная Эльвина,Как изменил его последний час:Ни тени прежнего Эдвина;Лик бледный, слабый глас.В знак верности он подает ей рукуИ на нее взор томный устремил:Как сильно вечную разлукуСей взор изобразил!И в тьме ночной, покинувши Эдвина,Домой одна вблизи кладбища шла,Души не чувствуя, Эльвина;Кругом густела мгла.От севера подъемлясь, ветер хладныйКачал, свистя во мраке, дерева;И выла на стене ограднойПолночная сова.И вся душа в Эльвине замирала;И взор ее во всем его встречал;Казалось – тень его летала;Казалось – он стонал.Но… вот и въявь уж слышится Эльвине:Вдали провыл уныло тяжкий звон;Как смерти голос, по долинеПромчавшись, стихнул он.И к матери без памяти вбежала —Бледна, и свет в очах ее темнел.«Прости, все кончилось! (сказала) —Мой ангел улетел!Благослови… зовут… иду к Эдвину…Но для тебя мне жаль покинуть свет».Умолкла… мать зовет Эльвину…Эльвины больше нет.