Задним числом
Во время Потопа велели построить Ноев ковчег, чтобы звери не утонули.
Обвиняемый[91]
Рассказывают:
Император в Вене издал указ, ухудшавший и без того жалкое положение евреев Галиции. В эти годы учился в ешиве[92] ребе Элимелеха серьезный, прилежный человек по имени Файвл. Однажды ночью он встал, вошел в комнату ребе и сказал ему:
— Учитель, я хочу вчинить иск Богу.
Он произносил это, и собственные слова приводили его в ужас. Ребе ответил:
— Так тому и быть, но суд по ночам не заседает.
На другой день приехали в Лежайск двое мудрецов: Исроэл из Кожениц и Янкав Ицхок из Люблина. Оба остановились в доме ребе Элимелеха. После трапезы ребе позвал человека, который говорил с ним, и велел:
— Изложи нам теперь твой иск.
— У меня нет силы говорить, — произнес Файвл, запинаясь.
— Я дам тебе силу, — сказал ребе.
И Файвл заговорил:
— Почему нас держат в рабстве в этом царстве? Разве не говорит Господь в Торе: «Сыновья Израиля — слуги мои»? Он отправил нас в чужие страны, но должен был оставить нам свободу, чтобы мы служили ему.
На это ребе Элимелех ответил:
— Теперь истец и ответчик должны покинуть помещение суда, как того требует закон, дабы ни один из них не повлиял на решение судей. Удались же, Файвл. Тебя же, Владыка мира, мы не можем попросить выйти, ибо слава Твоя наполняет землю и без Твоего присутствия мы не смогли бы жить ни минуты. Но и к тебе, Господи, мы будем беспристрастны.
Все трое долго размышляли молча, закрыв глаза. На закате позвали Файвла и огласили вердикт: иск его признан справедливым. В ту же самую минуту император отменил указ.
Зритель
Дон Жуан
Что за траурные дроги?
Статуя
Там твой труп.
Дон Жуан
Так умер я?
Статуя
Капитан убил тебя прямо на твоем пороге.
Опасности излишнего благочестия
В день, когда Абу Нонас зашел к своему другу, крыша дома заскрипела. «Что это?» — спросил он. «Не бойся, это крыша славит Всевышнего». Услышав эти слова, Абу Нонас покинул дом. «Куда ты?» — изумился друг. «Боюсь, как бы в порыве благочестия — отвечал Абу Нонас, — она не простерлась ниц».
Концовка для фантастического рассказа
— Странно! — сказала девушка, осторожно пробираясь вперед. — Какая тяжелая дверь!
С этими словами она тронула дверь рукою, и та внезапно с громким шумом захлопнулась.
— Боже мой! — воскликнул мужчина. — Кажется, она не открывается изнутри. Глядите: вы нас обоих заперли здесь!
— Только не обоих. Вас одного, — сказала девушка, прошла сквозь дверь и исчезла.
Четыре размышления[94]
Леопарды врываются в храм и выпивают до дна содержимое жертвенных сосудов; это повторяется снова и снова; и в конце концов это может быть предусмотрено и становится частью обряда.
Вороны утверждают, что одна-единственная ворона способна уничтожить небо. Это не подлежит сомнению, но не может служить доводом против неба, ибо небо-то как раз и означает невозможность ворон.
Охотничьи собаки еще играют во дворе, но дичь от них не уйдет, сколько бы уже сейчас ни металась она по лесам.
Им было предоставлено на выбор стать царями или гонцами царей. По-детски все захотели стать гонцами. Поэтому налицо одни гонцы, они носятся по миру и за отсутствием царей сами сообщают друг другу вести, которые стали бессмысленны. Они бы рады покончить со своей несчастной жизнью, но не осмеливаются из-за присяги.
История о лисах
Ван увидел двух лисов, стоявших на задних лапах у дерева. У одного в лапе был зажат листок бумаги, и оба весело смеялись, словно над удачной шуткой. Ван пытался спугнуть их, но они оставались на месте. Тогда он выстрелил в того, кто держал бумагу, попал ему в глаз и унес листок. На постоялом дворе он поведал о своем приключении прочим гостям. Пока он говорил, вошел некий господин с поврежденным глазом. Он с большим интересом выслушал рассказ Вана и попросил показать ему листок. Ван уже протянул руку, но тут хозяин постоялого двора заметил у вошедшего хвост. «Это лис!» — воскликнул он, а господин тотчас же превратился в лиса и убежал. Лисы раз за разом пытались вернуть себе бумагу, испещренную непонятными значками, но им это не удавалось. Ван решил возвратиться домой. В дороге он встретил все свое семейство, направлявшееся в столицу. Домашние объявили, будто это он сам повелел им двинуться в путь, а мать показала письмо, в котором он просил распродать все имущество и приехать к нему в столицу. Ван поднес письмо к глазам и увидел чистый лист. И хотя у них не осталось крыши над головой, Ван сказал: «Возвращаемся».