3
Горькое яблоко выросло в райском саду.
Так похожа страсть на убийство.
От блуда делается душа
Прыгучей, свободной
И непривязанной, как после смерти.
Что же? Чем утешить? Мы — трупы,
Мы трупы с тобой, в пятнах тьмы.
Так и будем вести себя, будто трупы,
Захороненные в одной могиле,
Летучий смешаем прах.
Хоть меня до греха раскаянье мучит и страх,
Ночь связала нас клейкой лентой,
Пахнет чужими вещами, настойкой разлитой и «Кентом»,
Входит бесшумно Дракон о семи головах.
4
Как ссадина, синяк, любовь пройдет.
Но вот она болит еще, цветет.
Казалось, жизнь идет наоборот —
Увял мой мозг, расцвел живот.
Как пена он, как воздух легким стал —
Живот расцвел, а мозг увял.
Но он вернется, станет он
Гнездом для двух кочующих ворон.
Начнется половодье ли, содом,
Но он всплывет — вороний крепкий дом.
Войди же в кровь мою, как в новую тюрьму,
А я войду в твою,
И превратимся в тьму.
Овца к овце — какой же грех?
От страха, а не для утех.
Начнется половодье ли, содом,
Но он всплывет — вороний крепкий дом.
5
Утро. Французское знамя
(Зачем оно здесь?) на дверях,
Алые синяки на руках,
Записка лежит в головах.
Глаз скошу и читаю
(Лень шевельнуть рукой)
Слово одно только — «злая».
Сам ты — я думаю — злой.
Тело поет — зачем?
Окурок с полу возьму,
Дева ли, или шлюха,
Столетняя злая старуха, —
Я уж сама не пойму.
Разве и он виноват?
Закон естества такой.
Может, он сам не рад,
Пятку зря целовал,
Зря называл сестрой.
Бог с ним. А память плывет:
Толстый уродливый грек
Робко дитя растлевал,
Так до конца не растлил.
Все же и он человек:
Папой просил называть,
Слушаться старших учил.
Сладко в крови поет
Перестоявшийся пыл,
Ленью в костях заныл,
Все же — сладость во всем.
Иду, подпрыгивая,
Не чувствуя кожи.
Вспыхнет в памяти стыд —
Чуть подвою, пугая прохожих.
Только луна не ласкает,
Солнце, лаская, блестит.
6. След Солнца
Долго смотрела в рассветное солнце —
Сердцем, толчками вставало оно.
Закрыла глаза. А на изнанке век
Жжется зеленое малое пятнышко
И взорвалось изнутри ослепительным блеском,
Стало кровавым. А в центре
Распятый стоял человек.
Взрыв световой
Превратил его в пентаграмму.
Так я смотрела в свою
Рассветную тайную ночь,
Где цвели зелено-красные зерна.
7
Морем Дождей, темным глазом своим
Правым горько Луна поглядела
В меня через синий дым
И в кудрявую тучу влетела.
Круглый шкаф она, вся железная,
В ней книга лежит голубиная,
А нами правит сила змеиная.
Правит нежная.
8
Нет, не холод вокруг, не зима,
Ветки по плечи в цветах,
Ну так измыслю сугроб,
Лягу в пушистый гроб —
Синий мороз в глазах.
Как коровья лепешка, тепла
Среди холода мглы — как земля
В декабре мировом,
Пусть я замерзну в июне,
Не черемуха — снег на лице моем.
Смертью блаженных умру,
Синим и чистым льдом
Я засияю в жару.