Вечером у нас небольшая компания. Товстоногов, Нателла, дядя Женя, Слава и тетя Люся. Сначала все мрачно поглощают кабачки и винегрет. Наевшийся Георгий Александрович затевает спор, кто умней в массе, мужчины или женщины. Он яростно грызется с Нателлой. Женя, мирно слушающий дискуссию, вдруг заговорил. Никто, кроме меня и тети Люси, его не слушал. Сначала он говорил смешно, наигрывая просветленность и вдохновение, но постепенно Женя увлекся. Смысл его длинной, изобилующей примерами и отступлениями речи сводился к тому, что женщина более эмоциональна по своей природе, у нее более богатый внутренний мир, она как губка впитывает в себя все, что ее волнует, мужчина весь во внешнем, в делах.
Постепенно, все уже выпимши, перешли на тему — умный ли Лев Толстой. Мама говорила, что Толстой гениален, но не очень умен, правда, она соглашалась, что он не глуп. Все набросились на нее, стали доказывать, что Толстой один из умнейших людей. Товстоногов просто кричал, я тоже не отставала. Вдруг Георгий Александрович сказал: «Лена, а зачем ты кричишь, на маму и так все напали, зачем же тебе?» Я покраснела. Все замолчали. «Но она же не права». — «Это не имеет значения». Все вдруг заторопились домой. Г. А. долго разговаривал с мамой, потом подошел ко мне: «Спокойной ночи, Леночка». — «Спокойной ночи».
До конца гастролей осталось несколько дней. Я пью эти дни жадно, выдыхаясь. Я подружилась с Зиной. Сегодня после обеда я пришла к ней. Корогодские уезжают, и поэтому мы немного выпили. Я немного пьяна: «Тетя Зина, наверно, интересно общаться с пьяным ребенком?» — «Мне интересно общаться и с не пьяным ребенком. Давай я прочту тебе французскую книжку». Мы читаем и все время смеемся. Розового круглого поросенка Пьера очень волнуют морально-этические проблемы. Пьер дружит с кошкой, собакой и тому подобными личностями и занимается самоанализом. Ей звонят. «Лена, поедем в кемпинг. Там красивые чемоданы — французские».
Зина берет меня за руку, и мы ошалело, перепрыгивая через пять ступенек, несемся вниз. Мне весело. Зина останавливается. «Ленка, сбегай к Г. А.». Я поднимаюсь. Стучу. «Кто там?» Я молчу. «Кто там?» — «Георгий Александрович. Это Лена». Он открывает дверь. «Георгий Александрович, тетя Зина приглашает вас поехать в кемпинг. Машина ждет». — «Что, я поеду в таком виде? Я переоденусь, вы подождете. Хорошо?» Я бегу вниз. Согласился. Мы ловим машину — в кемпинг никто не хочет ехать. «Лена, ты подожди Георгия Александровича, а я пойду на стоянку». — «Нет, ни за что. — Выходит Г.А. — Мы пойдем втроем». — «Да». Идем к стоянке. Долго ждем такси. Наконец садимся. Г. А. впереди, мы сзади. Время от времени мы с Зиной понимающе переглядываемся и смеемся. Машина несется по гладкому шоссе. Мне легко и весело. Мне ничего больше на свете не надо. Красный светофор гипнотизирует водителя. Две маленькие собачки лижут друг друга. Они очень противные. Меня почему-то душит смех. «Собачки смешные», — оправдываюсь я. Магазин в кемпинге закрыт. Мы едем обратно. Выходим около театра. Г. А. идет в зал. Зина берет меня за руку. За кулисами много народа. Мама видит нас с Зиной. Мама очень пьяна. Она подходит ко мне и, протягивая руки, патетически кричит: «Лена, не унижайся, иди домой!» «Тетя Зина», — шепчу я. Зина говорит: «Дина, тебя зовут, иди». «Тетя Зина, приходите к нам вечером, у нас есть горилка и свежие грибы. Приходите с Сережей». — «Хорошо. Обещаем. Да». — «Тогда я пойду жарить грибы». — «Подожди, пошли посмотрим спектакль». Мы смотрим, потом идем к выходу, к Зине подходят две тетки. Они благодарят ее, дарят цветы. Зина дает мне часы Сережи. Он на сцене. «Только не разбей. Сережа нас обеих убьет». — «Хорошо». Часы большие, желтый тугой ремешок. Я смотрю на стрелки, цифры. Сережа смотрел на них, я ухожу подальше, где меня никто не видит, долго смотрю на часы, а потом, потом я медленно целую желтый кожаный ремешок.
После спектакля все садятся в театральный автобус. Сережа с гитарой. Рядом со мной Люся Макарова. Автобус трогается. Шипучая городская ночь прыгает за окнами. Сережа поет «Виновата ли я». Люся подпевает, напротив сидит Вовка. Он идиотски улыбается. Я тоже, но потом перестаю. На руке Сережи часы с желтым кожаным ремешком.
Около гостиницы Вовка и Толька останавливают меня. «Давай поговорим». — «Давайте». Мы долго разговариваем о разных пустяках. Мимо проходит Таня Доронина. В руках у нее гладиолусы. Она дарит их нам. Мальчишкам по одному, мне два. Толька протягивает мне свой, Вовка, поколебавшись, тоже. Какой-то парень кричит Вовке: «Малыш, у тебя спина белая!» Вовка молчит. Толька улыбается, он доволен.