Вариация
В колодец смотришь на меня.
Вот видишь — я на дне колодца,
И сердце птичье мое бьется,
Ключом вскипающим звеня.
Из-под воды я вижу солнце,
Как зерен горсть живородящих,
Да и луну я тоже вижу,
Как рыбий глаз в воде кипящей,
Но глаз Твоих мне не увидеть,
Но — тяжесть Твоего вниманья.
Я все исполнила послушно…
Я помню — в чреве было душно,
Когда в мою смотрел ты душу
И пристально и равнодушно,
Не ожидая узнаванья.
Разговор с боковым временем
Вот снова
Время побежало
Куда-то вкось,
А надо вдаль.
Ведь есть же времени стрела
Необратима, хоть тупа.
Но иногда, скрестивши ноги,
Придурковато вдоль дороги
Она вдруг делает faux pas.
Она летит, но не пронзает —
И ты живешь, а Время рядом
По сторонам фундук сажает,
Кривляется, гусят рожает
И двойников дурных сажает
За стол с каким-то тихим гадом.
Но ведь должно идти ты, Время,
Вперед и прямо нести бремя
Свое. Направо и налево
Отпрыгивать — твое ли дело?
Подпрыгивать я не велела.
И падать тоже ты не смей.
Иди вперед — как у людей!
Иди вперед и Бог с тобой.
Стучи ногой, иди со мной.
Иначе ты уже не время,
А отголосок, злое семя,
Ошметки вечности дурной,
Кулисы брошенного ада.
И надо жизнь дойти до края
А не свернуть с нее, играя.
Что ж ты, Tempo,
Ходишь боком,
Хитро искоса глядишь
Как воровка, как сорока.
И меня с собою тащишь.
Множишь дурные мои отраженья,
Глухие темные ответвленья
В зону размытого,
В треск бокового зренья?
Время отвечает:
Ты, может быть, еще не знаешь,
Что если вправо забираешь
И если влево повернешь,
(Но это очень трудный путь
Мне больно по нему идти),
То вдруг уже лечу назад
И ты за мною наугад,
И ты за мною — птицей влёт,
На много тысяч лет назад,
На сколько хочешь лет назад…
Но больно вспять. Пойти вперед?
" Истлел ремешок от часов на руке, "
Истлел ремешок от часов на руке,
Истерся так быстро.
А ты — с боевою раскраской — душа
Мелькнула костровою искрой.
Взлетела в воздух ледяной —
Прохладно светло и не душно —
Вот надо мною на нитке висит,
Как шарик воздушный
Плеромой прозрачною он плывет,
Качнет ледяной головою,
Набитый аэром, в инее весь
На нитке — еще со мною.
" «Бабье лето — мертвых весна», "
«Бабье лето — мертвых весна», —
Говорят в Тоскане, говорят со сна,
Выглянув в окно, где солнце веет,
И, как чахоточный, молодеет
Городской клен и уже краснеет
При каждом взгляде
В обреченно сползающем вниз
Наряде.
Цветенье зимы
Петербургский снег горячий
Обжигает мне лицо
И в глаза мои влетает
Ядовитою пыльцой.
Что цветет? Скажи мне тихо.
Что так семя сеет грубо?
Тонки жилы повилики
На водопроводных трубах.
Слышишь — лед на реках лопнул,
Видишь — древо расцвело.
Это древо ледяное,
Древо хрупкое зимы.
Её цветы замерзли в окнах,
Её сирень с небес летит,
И с розой белою январь
В зубах — над городом висит
Эта роза — она стеклянная
Эта белая и промерзлая,
Раскрывается, рассыпается
И зима разверзается грозная.