Едва я вошла и вдруг оглянулась,
Огромная черная крыса в дверях подбоченясь стояла
И что-то в сердцах бормотала:
«Я бы выпила, я б закусила».
К себе придвинув чарку, замолчала,
Чуть отхлебнула кьянти молодого.
Она была метаморфоз купца
Венецианского расчетливого злого
И маску сдвинула, но треть лица скрывала
1 марта 2010 г.[8]
ДИКОПИСЬ ПОСЛЕДНЕГО ВРЕМЕНИ[9]
ПОМИНАЛЬНАЯ СВЕЧА
Я так люблю огонь,
Что я его целую,
Тянусь к нему рукой
И мою в нем лицо,
Раз духи нежные
Живут в нем, как в бутоне,
И тонких сил
Вокруг него кольцо.
Ведь это дом их,
Скорлупа, отрада,
А все другое
Слишком грубо им.
Я челку подожгла,
Ресницы опалила,
Мне показалось — ты
Трепещешь там в огне.
Ты хочешь, может быть,
Шепнуть словцо мне светом,
Трепещет огонек,
Но только тьма во мне.
I
КОРОНА
(Столпник, стоящий на голове)
Ты — царь, живи один.
Я — царь, поверженный, лишенный
Воды, огня,
Но древнюю зубчатую корону
Не сдернете с меня.
Сей обруч огненный,
Печать, златой обол
Сияет надо мной, —
Чтоб в пропасти нашел
И в круг провеял Дух,
Сметая прах с нее.
Сей крошечный воздух —
Вот царство все мое.
И это есть мой столп —
Но не пятой босой
В него — а, вздернув лоб,
Врастаю головой.
" Никого, кроме Тебя, "
Никого, кроме Тебя,
Больше нету у меня,
Свет жестокий, Бог.
Разве взвесил ты, измерил
Бремя груза Твоего?
Мое сердце меньше боли,
Горя своего.
Ехать дальше нету силы,
Смерть насквозь изъела жилы,
Жизнь куснула щеткой жал.
Никого, кроме Тебя,
Нету больше у меня,
Никого же, ничего же —
Кроме боли и огня.
Божеская немота,
Человечья глухота,
Над Тобою высота,
Под Тобою глубина,
Высота и глубина.
И в одном глазу лазурном
Дырочка видна,
А в другом глазу пурпурном
Нету дна.
" Есть существа, чьи сны — молитва "
Есть существа, чьи сны — молитва.
Едва заснут — бегут всё выше,
И горячо и быстро Имя
Господне говорят в подушку,
И просыпаются внезапно,
Твердя — Спаситель, Элохим.
А днем у них глаза пустые,
Слова неверней тонкой тени,
Все дни их — вычет. Ночи ждут,
Едва ли зная — что простые
Своих монахи сновидений.
" Старушка махонькая — так, "
Старушка махонькая — так,
Старушка худенькая — тик,
И замолчала вдруг…
И с ней сомлела я навек
И вмиг.
Я горе горькое горе
Отдам,
Она расскажет на заре
Шипам своим, цветам.
И вот уже я не в аду.
Смотрю, все позабыв, —
Как выдувает стеклодув
Шар новой головы.
декабрь 1998
Корабль в Балтийском море
" Я думала — меня оставил Бог, "
Я думала — меня оставил Бог,
Ну что с того — он драгоценный луч
Или иголка — человек же стог. Жесток…
Я отвернулась от него — не мучь.
Но кто из нас двоих жесточе и страшней?
Конечно, тот, кто не имеет тела, —
Он сделал нас бездонными — затем,
Чтобы тоска не ведала предела.
Провиденс
ПРИ ЧЕРНОЙ СВЕЧЕ
С помраченным сознаньем
Статью о цветах напишу,
И, осыпавшись пеплом,
Увядшею розой дышу.
А потом через город
Плестись, иль бежать, иль ползти
Через трубы подземные,
Повторяя: прости!
Так и ворон подстреленный
Машет последним крылом,
Хоть и стал уже дымом
И черным в небе цветком.
вернуться
9
СПб.: Пушкинский фонд, 2001.
Серия "Автограф".
ISBN 5-89803-071-9
88 с.