АЛХИМИЧЕСКИЙ РАССВЕТ
В духовной трезвости я провожу свой век,
В сиянье разума. Но часто я пьянею.
Летела птица и упала вдруг,
Холодный синий глаз висит над нею.
Нигредо пережив, душа проснулась,
И снова птица бьет крылами в стену,
Звенящим белым мраком разогрета.
Она — внутри, но в ней уже светлее.
Душа моя, округлая реторта,
И солью всех веществ она полна.
Что ни родит она: хоть ангела, хоть черта,
Она для опытов чудесных рождена.
1995
" Слепые очи северной ночи "
Слепые очи северной ночи
Смотрят в колодец двора,
Медленно тянут из глубины
Ведра, и chi vedra[16],
Что они вынесут на высоту:
Дна петербургского сор,
Рыбу трехдневну, книгу и мышь,
Дворника древний топор.
Видят они свечи в окне
Человек, может быть, сто:
Светятся тихо они во тьме
В городе этом пустом.
1996
" Почему вот этой пылинке "
Почему вот этой пылинке
Говорю я не "ты", а "я"?
Кремешку, блеснувшему глухо
В смертной впадине бытия.
Когда бы Солнцу я посмела
Сказать, лучами все паля:
— Горячее мое! Родное!
Ты — мое тело. Это — я. —
Но даже ветром я не стану,
И он уже не станет мной,
Хозяйка я одна под темной
Растленной этой скорлупой.
1996
" Ваше сердце плачет ночью, "
Ваше сердце плачет ночью,
Отчего — оно не знает,
А мое-то знает точно —
От кого и с кем гуляет.
Потому уж и не плачет,
Но оно стыдится очень —
Что душа моя царица
Спит со львом чернорабочим.
1996
АВТОМОБИЛЬНОЕ
Люблю канареечный цвет
Подгулявших к ночи машин,
Эту рубчатость, шорох и взвизг
Накаченных намертво шин.
Обмажься маслом и оденься в робу —
О как преобразится сразу мир —
Ломая кости и вгоняя в гробы
Шестиколесный мчится эликсир.
Верти, крути баранку с вывертом
Своею лапкой мелкой верткою.
На светофоре у Исакия
Я поворотником пощелкаю.
Исакий! Шоколад колонн
И блеск твой инистый и грозный
Уже сокрылись за углом,
Уже крупица в веке слезном.
Намажься маслом и глотни бензину
И прыгай в древний двигательный сон.
Намотанный на колесо Литейный —
Вертящийся в мученьях Иксион.
Бросающейся под капот Шпалерной
Лечу я вверх к собору и садам.
Как странно по земле передвигаться,
Всегда мне странно, будто по водам.
Когда бы на ходу резиновом
Нестись над бездной океанною —
Не то же ль — что я вдоль Гостиного
Лечу печальная и пьяная?
Р.S.
По руслу бывшего канала
Скольжу я в рыбе круглоногой.
Мелькнут трамваи, люди, зданья…
Куда ведет меня дорога —
В болота Охты ли, в сиянье?
декабрь, 1995
ВОЗДУШНОЕ ЕВАНГЕЛЬЕ
(Четыре существа воздушных на воздуха стекляшке начертали свою благую весть — кто жалом, кто крылом. Убоги речи их? Мое убого зренье, ведь воздух стерся, трудно понимать.)
Комья облаков к лопате прилипли,
Вырыла из воздуха с трудом ящик.
Был в нем мед предсмертный
Пчелы багровый,
Ангела лепет,
Чудотворный гвоздь
И граненый шар.
1. От Пчелы
Я — дикая пчела печальной Иудеи,
Я голод утоляю свой
Гвоздикою полуживой,
Ее ищу в полях везде я.
Однажды — слышу я благоуханье,
Как в розовом саду после грозы,
Туда лечу стрелой, жужжа, и вижу — вот
Всего лишь человек в тени лозы
Засохший хлеб жует.
Вокруг я стала виться,
Ища — куда бы впиться.
А Он мне говорит: "Не тронь, умрешь.
Апостол среди пчел,
Ты, верно, чуешь
Нездешнюю мерцающую розу.
Она как будто рядом, но на деле —
Дорога к ней через глухую ночь".
вернуться
16
Первое и последнее слово итальянской поговорки "Chi vivra vedra" — "поживем — увидим"; букв.: кто доживет — увидит; здесь: кто увидит.