8
Служит крепкими столбами
Праздников круговорот,
На которые кругами
Кто-то мечет — год на год.
Но пылинка — что же блещет
Пыль от мига Твоего?
В каждом атоме трепещет
Сретенье и Рождество.
9. РОЖДЕНИЕ И ЭКСПЛУАТАЦИЯ ДВОЙНИКА
Сумрак на полусогнутых
Подошел и обрушился тьмой,
Где я сижу, обняв колени,
Над загнивающей рекой.
На горе лиловеет церковь,
Сухо скрипит причал,
Бас возглашает — Премудрость.
Слышится мне — Печаль.
Будто сплетясь корнями,
Или две карты в руке,
Двойник, прорезающий ребра,
Рванулся как меч к земле.
Наклонилась, почти отделилась,
Снова слилась со мной,
Но вот, наконец, упала
На песок сырой.
Русоволосая, капли пота
Над верхней губой…
Что же? Мои заботы
Будут теперь с тобой.
А я — куда волна стеклянная плывет
И лодка правит без руля,
Где Астрахань, а может — Шамбала,
Луна дохнёт, как ветер, и несет
И ворошит — не гаснет ли зола.
10. СОМНАМБУЛА
Сквозь закрытые веки
Вползла в сознанье луна
И впилась когтями навеки
И даже сквозь солнце видна.
Были вроде понятья — совесть и честь,
Как заржавевшей краски опилки на дне,
Меня манит туда, где покато и жесть,
Я не здесь, я давно уж не здесь — я в Луне.
Будто слякоть морская,
За нею приливом тянусь,
А запри меня в погреб,
Найду в потолке — не собьюсь.
Я — сова, в моих венах дорожки луны,
И такими, как я, — твои сети полны,
Кто совиный украл зрачок,
Чьей крови клубок
Зацепила зубами Луна,
Кто, как море, послушны,
Как ветер, слепы,
В полдень —
Как в полночь.
8 ЭТАЖ
Я НЕ УНИЖУ СПЯЩЕГО ВО МНЕ
ОГРОМНОГО СИЯЮЩЕГО БОГА
О нет — ты не осудишь строго
Эфемериду на огне.
Огромного сияющего Бога
Я не унижу — спящего во мне.
1
Плещет шелковое знамя вкруг кости.
Тяжело любовь в себе нести —
Латаное платье —
На кого-нибудь —
А все накинешь.
Посредине тела тьмы
Сердце ткет багровый шелк
И струится холодок.
Если в проруби зимы
Будешь зол и одинок —
Ты к себе как гость приди,
Пивом-медом угости,
Не на век нам по пути,
Гость залетный дорогой,
Погостил — и проводи
До кометы золотой.
2. ВОСПОМИНАНИЕ
Внутри утеса городского,
В пропасти двора
Пескарится детский смех,
Плещется игра.
Жили мы в больших камнях,
Голоса в них — свечи в церкви.
О поленницы сырые —
Это был наш вертоград.
Помнишь — Кеннеди с Хрущевым
По Шпалерной быстро катят,
Помнишь — лысина на запад
И расплавилась в закате.
3
Так сухо взорвалась весна,
Уже и почки покраснели,
Но выпал серый сирый снег
На день второй Святой недели.
Он выпал на грачей суровых,
Сидящих твердо в гнездах новых,
Он первую ожег траву.
Я думала — зачем живу?
Все покачнулось будто в вере,
Котенок дико завопил,
Спускалась чаша будто череп
И Бога Бог в саду молил.
И Троицы на миг крыло
Как бы подбитое повисло,
Ума качнулось коромысло
И кануло на дно весло.
Набухли от воды кресты,
Пытались расцвести могилы,
Средь плодородной черноты
Я в синем сумраке бродила.
Не все равно ли — сколько жить?
Мешок, что шею натирает,
Воспоминаний груз вмещает,
В шесть, шестьдесят —
Таков же он — взгляни назад.
То выбросишь, а то положишь,
А после потеряешь весь.
Жить — чтобы лучше стала я?
Но лучше уж бывала я,
А после снова, как свинья,
В грязи валялась.
Себе скажу я в укоризне —
Плывет река и лодке плыть.
Как утреню — вечерню жизни
Без страха надо отслужить.