Пендрейк уже заглянул.
В глубине полупрозрачного материала билось ослепительное голубоватое пламя. Пендрейку пришлось отвести взгляд, но он тут же посмотрел на него еще раз.
— Оно светится так, — произнес Большой Олух, — с тех пор, как я оказался здесь впервые. Что ты можешь сказать об этом, парень?
Пендрейк тихо, с отчаянием в голосе, сказал, обращаясь к пламени:
— Пожалуйста, спасите меня. Я нуждаюсь в помощи!
Где-то вдалеке, в глубине прозрачной субстанции, возник проникший в его сознание голос: “Друг, способность ощущать наше присутствие ничем тебе не поможет. Пройдет еще очень много времени, прежде чем люди смогут пользоваться тем, что мы умеем и знаем”.
— Сжальтесь, — молил Пендрейк, — иначе я буду брошен на съедение дикой твари.
“Ну хорошо. Выбор за тобой. Ты можешь присоединиться к нам и остаться здесь навечно”.
— Вы имеете в виду…
“Ты навсегда соединишься с нашим единством, избавишься от страха и боли”.
Пендрейк поежился. Его ответной реакцией было полное отрицание. Он совершенно не почувствовал, что ему предлагают свободу. В это мгновение страх перед саблезубым исчез потому, что альтернатива показалась ему сущим адом.
— А как же моя жена, Земля, люди, — попытался возразить Пендрейк. — Им грозит страшная опасность…
Голос в его сознании произнес: “Ты должен принять решение прежде, чем покинешь эту комнату. Мы можем помочь тебе здесь. За ее пределами это будет не в нашей власти”.
— Вы — лунный народ?
“Мы — лунный народ”.
Весь дрожа, Пендрейк отвернулся от цилиндра и посмотрел на своего палача.
— Большой Олух, — напряженно произнес он. — Если моя жена будет здесь, то я сделаю все, что ты захочешь. Подумай, зачем тебе убивать человека, который идет тебе навстречу?
— Ты слишком умен. Я тебе не доверяю, — оскалился неандерталец. — Что-то я не чувствую в тебе желания сотрудничать.
— Мне придется принять твои условия, — убеждал Пендрейк. — У меня нет другого выхода.
— Пендрейк, ты слишком классный мужик, чтобы я согласился терпеть тебя рядом, — возразил обезьяноподобный человек. — Никто раньше даже не осмеливался мне возразить.
Пендрейк сказал прямо:
— Как только моя жена будет здесь, ты сможешь мной распоряжаться.
— А вдруг ты нападешь на меня опять?
— После того удара по голове у меня все поплыло перед глазами от ярости, — сказал Пендрейк. — Я был не в состоянии контролировать свои поступки.
Большой Олух на минуту задумался, открыв рот и полузакрыв глаза. Внезапно его зубы с лязгом сомкнулись.
— Ко всем чертям! — прорычал он. — Зачем усложнять себе жизнь? С тех пор как здесь появился ты, у меня неприятности пошли косяком. Так вот, я избавлюсь от тех, кто их создает, а начну с тебя. У меня много времени, чтобы разобраться с остальными проблемами. А теперь пошли!
Пендрейк медленно повиновался. Он ничего больше не сказал тому сгустку жизни, присутствие которого обнаружил в пламени. Он не раздумывал больше над его предложением — оно было неприемлемо. Существование лунного народа лежало вне реальности его мира. Пленник со своим конвоиром пошли дальше по коридору, вдоль стен которого располагались другие машины.
— Я повел тебя по этому пути, — издевался Большой Олух, — чтобы продемонстрировать, чем бы ты мог обладать. И твоя жена была бы с тобой. Но теперь мне придется подождать, пока сюда не забредет другой понимающий толк в машинах мужик, который не будет таким суетливым, как ты. Быть может, я отдам твою жену ему, — добавил он под конец и разразился смехом.
Пендрейк ничего не ответил. У него появилось ощущение, что у него в мозгу образовалось что-то наподобие качелей, которые с каждым махом наращивают мощь и амплитуду колебаний. И с каждой минутой давление на этот расшалившийся мозг становится все больше и больше. Мысли его перемешались: двигатель, не ведающая о замыслах немцев Земля, Элеонора, его Элеонора…
Кровь отлила от его щек. Мускулы солнечного сплетения напряглись до такой степени, что он ощутил такую боль, как если бы у него обострился аппендицит.
Большой Олух и Пендрейк подошли к частоколу, за которым находилась транспортировочная машина. Пендрейк хмуро смотрел на то, как монстр снимает висячий замок и распахивает ворота.
— Пошел внутрь! — прорычало чудовище.
Пендрейк, который тщетно пытался ослабить во время перехода свои путы, быстро шагнул вперед. “Еще одна попытка”, — подумал он, понимая, что спасти его могут только быстрота действий и полное пренебрежение к боли.
Ступив в проем ворот, он на мгновение остановился, наклонился вперед, поднял сзади руки и зацепил их за выступ частокола. И, изо всех сил толкнувшись мощными ногами, рванулся вперед.
Полуистлевшая от древности веревка треснула и разорвалась, как пожухлая трава.
И он оказался на свободе.
Распрямившись, Пендрейк резко повернулся и бросился к воротам.
Они захлопнулись у него перед носом, и он услышал металлическое клацание навешиваемого замка.
С противоположной стороны донесся голос Большого Олуха:
— Я же говорил, Пендрейк, ты очень умный парень. Мне не нужны варианты. Я не собираюсь ждать, когда ты запустишь эту машину. Минут через двадцать я вернусь с винтовкой, слегка покалечу тебя и мы продолжим.
Шаги Большого Олуха стихли вдалеке.
“Нельзя сказать, — подумал Пендрейк, — чтобы сегодня был удачный день для Большого Олуха, да и для меня тоже”.
К этому моменту он почувствовал, что поток к Земле. начнется приблизительно через пятнадцать минут. Он не хотел покидать Луну, но выбора у него не было. Пендрейк с нетерпением ждал истечения оставшегося времени.
Пришла кошмарная мысль: “Мой бог, Элеонора останется в его власти!” Безвыходность положения приводила в отчаяние. Он с безнадежностью подумал: “Они решат, что меня скормили хищной твари, и прекратят сопротивление”.
Пендрейк представил себе горе и унижение Элеоноры и решил, что обязательно должен выбраться отсюда, раздобыть снаряжение и оружие и через восемь часов вернуться обратно.
Это хотя бы временно прекратит унижение, которое может причинить чудовище-неандерталец.
Возможно, опасаясь возвращения Пендрейка, Большой Олух не станет ничего предпринимать в отношении Элеоноры. Пожалуй, в этом состояла его единственная, хоть и слабая, надежда на сохранение безопасности жены.
Альтернативы не было.
С началом потока Пендрейк осторожно приблизился к невидимой разделительной линии, проходящей внутри пещерообразного углубления. Остановившись и расставив для большей устойчивости ноги, он наклонился вперед. Ему хотелось взглянуть, что делается там, за чертой. Его голова и плечи вошли в темноту. Нет, не в темноту, в какую-то туманную пустоту.
Пендрейк в замешательстве выпрямился. Может быть, на Земле сейчас ночь? Может быть. Но ночи редко бывают такими темными. Неудовлетворенный, он наклонился еще раз.
С таким же успехом он мог засунуть голову в непроницаемый мешок. Он не увидел ничего.
Но когда он распрямился во второй раз, его голова слегка закружилась.
Встревоженный, он вспомнил, что ему отпущено на все совсем немного времени. Десяти минут все равно не хватит, чтобы принять все меры предосторожности.
Он быстро подошел к стенке углубления, оперся об нее и медленно двинул вперед правую ногу. Ему не удалось нащупать там ничего, кроме пустоты. Пендрейк спустился на несколько дюймов и попробовал еще раз. Было странно наблюдать, как куда-то исчезает часть ноги. Еще больше настораживало то, что ему в очередной раз не удалось обнаружить ничего, кроме пустоты. У него ушло пять минут на подобные эксперименты вдоль разделительной линии. И ни разу его нога не уперлась ни во что твердое.
Альтернативы по-прежнему не было.
Пендрейк подумал: “Неужели мне придется поставить все на карту и просто прыгнуть в ничто?”
Прошло не менее минуты, пока он размышлял над этим. Но в конце концов сомнения прошли.
Большой Олух мог появиться в любую секунду.
Пендрейк с надеждой думал: “Там должна быть тропа. Все говорили об этом. Она проходит в горах, но по относительно ровному месту. Если я прыгну и сгруппируюсь в прыжке, чтобы не сильно удариться…”