Но это сверкающее предупреждение сводилось на нет колоссальной скоростью шторма. Недели и месяцы он мчался сквозь бесконечную ночь с быстротой, чуть меньшей скорости света.
После обеда посуда была убрана. “Через полчаса, — думал Молтби. — Полчаса1”
Внутренне содрогаясь, он пытался представить себе, что же произойдет с кораблем, на который внезапно обрушатся тысячи гравитонов торможения. Вслух, однако, он сказал:
— Мой день? Я провел его в библиотеке. Меня заинтересовала новейшая история земной колонизации. Особый интерес вызывает у меня судьба групп, подобных гиброидам. Я говорил вам, что гиброиды скрылись от Пятидесяти Солнц после войны, которую они проиграли. Я был одним из пойманных детей, которых…
Его прервал крик из коммутатора в стене:
— Благородная леди! Разгадка найдена!
Прошло мгновение, прежде чем Молтби узнал возбужденный голос женщины-психолога. Он почти забыл, что ей поручено изучать его. Следующие слова заставили его похолодеть.
— Два мозга! Недавно это пришло мне в голову, и я смонтировала двойное контрольное устройство. Прошу вас, спросите его… спросите его о штормах. А пока остановите корабль! Немедленно!
Взгляд Молтби встретился со стальным взглядом прищуренных глаз Первого капитана. Без всякого колебания он сконцентрировал оба своих сознания на ней и заставил ее сказать:
— Не глупите, лейтенант. Один человек не может иметь два мозга. Поясните свою мысль.
Вся его надежда была на задержку. Было еще десять минут, в течение которых они могли спастись. Он должен был заставить их потратить каждую секунду этого времени впустую, помешать всем их усилиям, попытаться овладеть положением. Если бы его стереоскопический гипноз действовал через коммутаторы!
Но увы! Такого сделать он не мог. Лучи света устремились к нему из стены, оплели его тело, приковали к стулу бесчисленным количеством неразрывных пут. Даже когда он был связан по рукам и ногам материализовавшейся энергией, еще одно поле появилось перед его лицом, сделав невозможным его дальнейшее воздействие на мозг Первого капитана; в конце концов его голова была опутана силовыми линиями наподобие дурацкого колпака.
Он был связан так ловко, что ему казалось, будто дюжина мужчин всей своей силой и всем своим весом накинулись на него и придавили своими телами.
Молтби расслабился и рассмеялся.
— Слишком поздно, — насмешливо сказал он. — Торможение до безопасной скорости для такого корабля потребует по меньшей мере час, а при такой скорости вы не в состоянии повернуть в сторону, чтобы избежать столкновения с величайшим штормом в этой части Вселенной.
Это было лишь полуправдой. Оставались еще и время, и пространство для маневра, чтобы уйти от приближающегося шторма в направлении его движения, но ни в коем случае не разворачиваться назад, налево или направо.
Его мысли прервал пронзительный крик женщины.
— Центральные двигатели! Снизить скорость! Тревога!
Последовал толчок, от которого затряслись стены, а тяжесть торможения навалилась на его тело и мышцы.
Приспособившись к этой невыносимой тяжести, Молтби посмотрел на сидевшую напротив женщину. Она улыбалась, но улыбка ее напоминала застывшую маску. Через стиснутые зубы она выдавила:
— Лейтенант Неслор, примените любые физические и другие средства, чтобы он заговорил. Необходимо что-то предпринять.
— Ключ ко всему — его второй мозг, — раздался голос психолога. — Он не деллианский, обладает нормальной сопротивляемостью. Я подвергну его сильнейшему воздействию, которое когда-либо применялось к человеческому мозгу, используя два основных стимула: секс и логику. Как предмет его вожделений придется использовать вас, Благородная леди.
— Торопитесь! — воскликнула молодая женщина. Голос ее был тяжелым, как металлический брус.
Молтби погрузился в какой-то туман, душевный и физический. Глубоко в сознании таилась уверенность, что он реально существует, но неумолимые машины пытаются обстругать его мысли по какому-то шаблону. Он сопротивлялся, и сопротивление его было таким же сильным, как его жизнь, таким же интенсивным, как могут быть миллиарды и квадриллионы импульсов, из которых состояло его существо.
Но внешняя мысль, давление становились все сильней. Как глупо с его стороны сопротивляться Земле… если эта восхитительная женщина Земли любит его, любит его, любит его. Как прекрасна цивилизация Земли и главной Галактики! Триста миллионов миллиардов людей! Уже первый контакт может омолодить цивилизацию Пятидесяти Солнц. Как эта женщина прекрасна! Она для меня все. Я должен спасти ее.
Как будто издалека он услышал собственный голос, объясняющий, что предпринять, как повернуть корабль, в каком направлении, сколько осталось на это времени. Он пытался остановиться, но его голос продолжал неумолимо произносить слова, которые означали второе поражение Пятидесяти Солнц.
Туман стал рассеиваться, чудовищное давление на мозг ослабевать, убийственный поток его слов прервался. Молтби выпрямился на стуле, весь дрожа, сознавая, что энергетические узы и энергетический колпак исчезли с его тела и головы. Он услышал, как Первый капитан говорила в коммутатор:
— Совершив поворот на 0,0100, мы уйдем от шторма на семь световых недель. Я понимаю, что кривая будет опасно крутой, но уверена, что мы должны иметь в запасе хотя бы столько времени.
Она повернулась и взглянула на Молтби.
— Приготовьтесь. При скорости в половину светового года в минуту поворот даже на сотую долю градуса вызывает у некоторых людей потерю сознания.
— Но не у меня, — ответил Молтби и напряг свои деллианские мускулы. В течение следующих четырех минут, когда он сидел, наблюдая за ней, она трижды теряла сознание, но каждый раз буквально за секунды приходила в себя.
— Мы, люди, — сказала она, слабо улыбаясь, — существа хлипкие. Но умеем терпеть.
Страшные минуты тянулись и тянулись. Молтби начал ощущать напряженность этого, казалось, бесконечного поворота. Тогда он подумал: “Как эти люди могли надеяться перенести прямое попадание в шторм?”
Вдруг все кончилось; мужской голос спокойно сказал:
— Мы прошли по намеченному курсу, и сейчас, Благородная леди, находимся вне опас… — Вдруг голос сорвался на крик: — Капитан! Со стороны шторма вспыхнул свет Новой!
Глава 12
В эти минуты перед катастрофой корабль “Звездный рой” сверкал, как огромный бриллиант. Яркий свет Новой вызвал невообразимый перезвон сигналов на всех ста двадцати палубах. Световые сигналы вспыхивали и рядами, как драгоценные камни, мерцали во всю длину гигантского корабля. В отблеске этих огней черная громада корпуса походила на цель их полета — сказочную планету Кассидор в ночи, усеянную блестящими точками городов. Бесшумный, как призрак, великолепный в своей мощи, невообразимо огромный, “Звездный рой” двигался сквозь темноту по той специфической реке времени и пространства, которая составляла его намеченный курс.
Даже когда он оказался в центре бури, увидеть что-либо было невозможно. Открывшееся впереди пространство выглядело прозрачным, как любая пустота. Газы, породившие шторм, находились в таком разреженном состоянии, что корабль даже не почувствовал бы их, если бы двигался на атомных скоростях.
Распад материи в этом шторме был чрезвычайно сильным, порождавшим излучения самой жесткой по своему воздействию космической энергии. Но катастрофической опасностью для “Звездного роя” была прежде всего его собственная громадная скорость. Столкновение с такой массой газа на скорости в половину светового года было подобно удару с разлета о сплошную мощную стену. Огромный корабль затрещал по швам, когда процесс торможения попытался остановить гигантскую силу его инерции. В считанные секунды сила торможения превысила возможности всех амортизационных систем, созданных конструкторами корабля. Он начал распадаться.