— Мне кажется, что сейчас это не имеет значения, — ответила она. — Какой смысл опять затевать наш спор? Через несколько часов это животное, замуровавшее нас здесь, проснется и покончит с нами. И у нас нет ничего, что могло бы его задержать хоть на один дюйм или одну секунду.
— Не нужно быть столь категоричной, — сказал Джеймисон. — Признаюсь, меня беспокоит, что это животное так трудно убить, но не забывайте: эти проблемы уже решались на других планетах.
— Это какое-то безумие! Даже бластер не может помешать ему расправиться с человеком! Панцирь грэба настолько прочен, что, пока его повредишь, он тысячу раз успеет разорвать свою жертву. Что мы можем поделать с этим чудовищем, располагая всего лишь ножом?
— Дайте мне нож, — ответил Джеймисон. — Я хочу поточить его. — На его лице появилось подобие улыбки. Может, это ничего и не значило, но в его голосе появились Новые нотки.
Царившая темнота ночи и тихий треск горевших сучьев Жили, казалось, своей жизнью в медленно тянувшемся времени. Теперь уже расхаживал Джеймисон, весь вид которого выдавал сосредоточенность и мучительное раздумье.
Становилось теплее: белый налет на стенах потихоньку начинал таять и стекать неровными ручейками, впервые за ночь поддаваясь теплу костра, а костюмы были в состоянии справиться с пронизывавшим насквозь холодом.
Кучки пепла от сгоревших веток показывали, что заготовленное топливо сгорало практически полностью, но даже при этом пещера начала наполняться дымом, через который становилось трудно смотреть.
Вдруг наверху послышался шум, тут же сменившийся рычащим мяуканьем и скрежетом когтей. Барбара Уитман вскочила на ноги.
— Он проснулся, — прошептала она, — и он вспомнил!
— Что ж, — мрачно отозвался Джеймисон, — момент, которого вы ждали так долго и с таким нетерпением, наконец наступил.
Стоя по другую сторону костра, она внимательно посмотрела на него.
— Я начинаю понимать, что ваша смерть ничего не изменит. Это был безумный план.
Сверху свалилась огромная глыба породы и, едва не попав прямо в костер, пронеслась ниже в черную темноту туннеля. За этим последовал ужасный звук когтей, царапающих скалу, и совсем рядом — удары, от которых содрогались стены и дрожала земля.
— Он расширяет проход, — задыхаясь, сказала Барбара. — Быстрее! Мы можем укрыться в нише. Сейчас на нас обрушится град камней, от которых уже не увернуться. Что вы делаете?
— Боюсь, — ответил Джеймисон нетвердым голосом, — это риск, на который мне придется пойти. Времени осталось совсем мало.
Его рука дрожала от возбуждения, когда он торопливо расстегнул застежки и стащил перчатку. Он слегка скривился от холода и тут же сунул руку в горячие языки пламени.
— Да-а, не жарко. Наверное, градусов девяносто мороза. Мне нужно нагреть нож, чтобы он не прилипал к коже.
Сунув лезвие в пламя, он подержал его там несколько секунд и, вытащив, сделал аккуратный надрез на большом пальце. Он размазывал кровь по всему лезвию, пока посиневшая от холода рука не перестала кровоточить. Быстро засунув руку в перчатку, он почувствовал, как, согреваясь, она начинает жутко болеть. Не обращая внимания на боль, он взял горевшую с одного конца ветку и, пользуясь ей как факелом, стал обходить террасу, глядя себе под ноги. Боковым зрением он заметил, что женщина следует за ним.
— Ага, — сказал Джеймисон, и сам не узнал свой голос. Он опустился на колени около тонкой щели в скале — Это, наверное, сгодится. Здесь есть небольшой выступ, который защитит от падающих камней, — он посмотрел на женщину. — Причина, по которой я решил остановиться на Ночь здесь, а не идти дальше, заключается в том, что длина этой площадки почти шестьдесят футов. Длина грэба от хвоста до морды примерно тридцать футов, так?
— Да.
— Значит, здесь достаточно места, чтобы грэб спустился сюда и прошел несколько футов. Кроме того, ширина террасы должна нам позволить протиснуться мимо грэба, когда мы его убьем.
— Убьем! — безнадежно отозвалась она. — Вы, наверное, совсем лишились рассудка!
Джеймисон ее не слушал. Он аккуратно вставил рукоятку ножа в щель на скале и пытался закрепить ее так, чтобы нож не падал. Проверив, что получилось, он пробормотал:
— Похоже, должно сойти. Но на случай полагаться нам нельзя.
— Быстрее, — торопила Барбара. — Нам надо успеть спуститься на следующую террасу. Вдруг там есть какой-нибудь проход в другую пещеру, и мы сможем выбраться?
— Никакого прохода там нет. Пока вы спали, я спускался туда ночью. Там есть еще две террасы, а потом тупик.
— Бога ради, через минуту оно будет здесь!
— Больше минуты мне и не потребуется, — ответил Джеймисон, пытаясь унять дрожь в руках и успокоить дыхание. — Мне нужно забить несколько камней вокруг ножа, чтобы они его держали как распорки.
Пока Джеймисон забивал камни, она нервно переминалась с ноги на ногу, постоянно оборачиваясь назад. Он все забивал и забивал, пока царапанье сверху не переросло в оглушающий шум камнепада. Он продолжал стучать, стараясь не думать о том, сколько еще могут выдержать его нервы, совершенно измотанные рычащим мяуканьем хищника.
Наконец, откинувшись назад, он отбросил кусок камня, который служил ему молотком, и они со всех ног бросились к краю террасы в тот самый момент, когда на краю площадки показались два горящих глаза. В отблесках огня были видны туманные очертания темной клыкастой пасти и толстый вывернутый наружу язык. Затем все опять погрузилось в темноту.
Джеймисон, уже ничего не видя, разжал руки и покатился под откос. Он пролетел добрых двадцать футов, пока не оказался на относительно ровной площадке. С минуту он лежал, не шевелясь, стараясь придти в себя, и вдруг понял, что царапанье прекратилось. Вместо этого раздался низкий рев боли, сменившийся каким-то бульканьем.
— Что это? — озадаченно спросила женщина.
— Подождите, — прошептал Джеймисон, прислушиваясь.
Они ждали пять минут, десять, полчаса. Булькающие и сосущие звуки становились тише. Они сменились хрипами и стонами предсмертной агонии.
— Помогите мне подняться, — прошептал Джеймисон, — я хочу посмотреть, как долго он еще сможет протянуть.
— Послушайте, — истерично воскликнула она, — или вы сошли с ума, или с ума сойду я! Вы можете, в конце концов, объяснить, что происходит?
— Грэб почувствовал кровь на ноже и стал ее слизывать, — ответил Джеймисон. — Это лизание разрезало его язык на лоскутья, и от этого он совсем обезумел: с каждым новым движением он заглатывал все больше и больше своей собственной крови. Вы сами говорили, что ему нравится кровь. В последние полчаса он пил свою собственную! В этом нет ничего необычного — этим способом пользуются примитивные племена многих планет.
— Мне кажется, — начала Барбара странным голосом после долгого раздумья, — что ничто и никто не может нам помешать добраться до Пяти Городов.
Джеймисон, прищурившись, внимательно следил за ее едва различимой в темноте фигурой.
— Ничто и никто, — подтвердил он, — кроме… вас!
Они молча забрались на площадку, где лежал мертвый грэб. Джеймисон чувствовал, что женщина не сводила с него взгляда, пока он вытаскивал из щели нож. Затем она неожиданно резко сказала:
— Отдайте мне нож!
Джеймисон помедлил и все-таки протянул его ей. Утро, встретившее их снаружи, было хоть и хмурым, но бесконечно желанным. Солнце уже довольно высоко поднялось над горизонтом, но, кроме него, на небе виднелось еще одно тело: большой шар красноватого оттенка медленно опускался на западе. Это была планета Карсона.
Небо и весь мир этой луны сегодня выглядели ярче и приветливее, чем вчера: даже скалы не казались такими безжизненными и черными. Дул крепкий ветер, и он тоже добавлял ощущение жизни. После черного холода ночи утро казалось таким хорошим, и хотелось верить, что надежды сбудутся.
“Пустые надежды, — подумал Джеймисон. — Избави нас бог от упрямого чувства долга женщин! Она собирается на меня напасть”.
И все же ее нападение застало его врасплох. Краем глаза заметив движение и блеснувшее лезвие ножа, он откатился в сторону. Ее сила удивила его. Зацепившись ножом за край рукава защитного костюма, ей удалось процарапать глубокую полоску на этой прочной, сделанной на металлической основе ткани. Вырвавшись, Джеймисон отбежал в сторону и остановился неподалеку, у невысокой скалы.