— А, это не котята, — ответила девушка. — Это крысы.
Горничная объяснила, что они лезут из кухни по вентиляционной трубе. На людей не кидаются, если их не дразнить.
В работе у девушки как раз случилось затишье, и она по просьбе моей жены пришла посидеть с шитьем. Горничная рассказала массу занятных историй о крысах, заметив между прочим, что они не так умны, как принято считать, — иначе не поселились бы в Питтсбурге.
— Вы же сами живете в Питтсбурге, — возразила жена. — Вчера говорили, что уже больше шести лет.
Девушка разъяснила загадку. Она надеялась еще за три года скопить достаточно, чтобы вернуться в Ирландию и там завести какое-никакое хозяйство. Она мечтала о разведении свиней на небольшой ферме, причем в этих мечтах фигурировал некто по имени Деннис. Оказывается, тысячи ирландских девушек приезжают в Америку с подобными планами. Не все добиваются успеха, и все же они не сдаются. Всякий «даго» мечтает вернуться в родную деревню и открыть лавку на привезенные из Америки доллары. И не только чужаки норовят потратить за границей деньги, вывезенные из Соединенных Штатов. Как я убедился в своих странствиях, лучшие города Европы населены стопроцентными американцами. Английские писатели — кто раньше, кто позже — приходят к мысли о том, что турне по Америке может дать неплохие деньги. Однако не будь американских репортеров, заранее готовящих публику к нашему приезду, мы бы возвращались с пустыми карманами. За все, заработанное в Америке, научи меня, Господи, искренне возблагодарить американских репортеров и отпусти им грехи их тяжкие.
Самое потрясающее в Америке — Нью-Йорк. Ниагарский водопад меня разочаровал. Его и найти-то нелегко. Кондуктор в трамвае обещал предупредить, на каком повороте нужно выйти, но забыл, и мне пришлось вернуться пешком на три квартала. В конце концов я обнаружил искомое в саду при ресторане крупного отеля. Маршрут моего тура не позволил посетить Йеллоустонский национальный парк, зато я видел Сад богов в Колорадо. Он показался мне довольно запущенным. Скалистые горы эффектны, но человеческого тепла им не хватает. Прерии навевают уныние. Кажешься себе бесплотным духом, скитающимся в пространстве с не вполне определенной целью. С точки зрения европейца, главная беда Америки — ее слишком много. Как-то в Швейцарии я разговорился с человеком из Индианаполиса. Наш поезд шел в Гриндевальд. Глядя в окно, мой новый знакомый заметил:
— Если бы эту страну ровно раскатать, получилась бы довольно обширная местность.
Кажется, в Америке все посвящено одной цели: создать обширную местность. В Аризоне вам показывают миражи, а вы все равно видите только соль. Американские озера — это моря, окруженные железными дорогами. В Новом Орлеане сохранились еще старосветские уголки, но и те быстро исчезают. Если приедете в Новый Орлеан, первым делом вас повезут по кладбищам, что тянутся здесь на много миль. Поедете вы в шарабане, и джентльмен с рупором будет обращать ваше внимание на самые интересные могилы. Это называется «знакомство с Новым Орлеаном».
Калифорния очень красива (о «кино» постараемся не думать). Я был в Сан-Франциско за неделю до землетрясения. Мы с женой гостили у историка Хьюберта Хоува Банкрофта. Никогда не забуду, с какой добротой он и его очаровательная жена нас встретили. Он катал нас по окрестностям, с парой великолепных лошадей серой масти в упряжке. С кнутом обращался виртуозно. Однажды Банкрофт предложил прокатиться в город.
— А ваша хозяюшка пускай сегодня отдохнет, — сказал он.
Позже я понял почему, и был ему от души благодарен. Поездка оставила своеобразное впечатление. Во время войны, поблизости от Вердена, мне попадались похожие дороги. На каждом шагу мы проваливались в рытвины. Лошади выбивались из сил, вытаскивая нас. Я спросил, не последствия ли это землетрясения, но Банкрофт ответил — нет. Просто дороги много лет не ремонтировали. Мэр и крупные корпорации (в Америке их называют «загребущие») нашли деньгам другое применение.
Когда попадаешь во Флориду, кажется, что вернулся во времена, что были до потопа, — точнее, в третий день творения, когда Господь еще не отделил воду от земли и ползучие твари в растерянности не знали, сухопутные они или водоплавающие.