Когда главный офис машиностроительного концерна SKF сменил механические печатные машинки на электрические, тётя Мод стащила с работы одну из старых моделей и подарила племяннику. На этом мастодонте в корпусе из серой конторской пластмассы летом 1978-го Мартин отстучал следующие слова:
Как близко можно подойти к духовному преддверию ада в жизни земной.
Потом спустил строку (удар, звонок/бум, дзынь), откинулся на спинку стула и зажёг сигарету.
Не будучи заядлым курильщиком, он сразу закашлялся. А после обнаружил, что забыл поставить пепельницу, сходил за ней в спальню родителей и водрузил на самый верх стопки библиотечных книг. Удовлетворённый реквизитом, снова сел за письменный стол и, осторожно затянувшись, сквозь дым посмотрел на белый лист.
Ему скоро шестнадцать, и он впервые в жизни остался летом дома один. Остальные члены семьи ушли на яхте, которую отец купил, когда закончил работать на «Трансатлантик». Так у Бергов проходило каждое лето: перед отпуском надо было всё упаковать, найти спасательные жилеты, купить консервы и батарейки для транзисторного приёмника. А дальше четыре недели в море. Мартина ожидала неминуемая морская болезнь и невозможность блевать, перевесившись через релинг, потому что при виде разверзающейся под ними глубины его мутило ещё сильнее. Целыми днями он завязывал какие-то верёвки, и в любой момент мог прилететь коварный гик, а его младшая сестра прекрасно знала все узлы и к тому же любила морепродукты. Мартин мучился в спасательном жилете и ненавидел купаться в открытом море. Между приступами тошноты он сидел в кубрике и читал припасённые комиксы.
Чтобы избежать всего этого, в тот год он устроился работать на почтовый терминал, а кроме того, родители посчитали, что он уже достаточно взрослый и его можно оставить в городе одного. Он работал четыре ночи в неделю, с рассветом возвращался домой на велосипеде, опускал жалюзи и укладывался в кровать, а перед глазами у него прыгали почтовые индексы. Потом он спал до раннего вечера и пробуждался с солоноватым привкусом во рту и следами от подушки на щеках. Свободное время в пустом доме использовал наилучшим способом: ходил в трусах и футболке, на максимальной громкости слушал The Clash, рискуя взорвать динамики, ужинал бутербродами с сырыми сосисками и устраивал шумные вечеринки. Тётя Мод должна была за ним присматривать, но у неё намечался новый роман, и она появлялась нечасто – оставляла ему алюминиевую форму с каким-нибудь блюдом из духовки, исправно напоминала, что надо мыть посуду, и быстро прощалась, а Мартин видел в окно, как резко рвёт с места её серебристый «сааб».
Мартин с нажимом затушил окурок – он выкурил только половину – и вернулся к листу бумаги, вставленному в пишущую машинку. Этой весной мама принесла из библиотеки «Джека», так как заметила, что эта книга «популярна среди молодёжи». (Пролистав несколько глав, она высказала собственное мнение: «написано небрежно, но не без шарма».) Мартин прочёл роман не отрываясь, после чего несколько дней его мучило доселе неизвестное ему чувство полной опустошённости, и он перечитал книгу ещё раз. В романе всё было так легко и свободно. Мартин шёл по Кунгсладугордсгатан, и под ногами у него качался асфальт, в воздухе был чистый кислород, кровь пульсировала в жилах. Неведомая прежде тоска охватила всё его тело. Через несколько недель пришло само собой разумеющееся решение: он тоже мог бы писать.
Но сейчас ничего не получалось. Его разум оставался таким же чистым, как бумага.
Неудивительно, убеждал себя он. У него же нет опыта. Его нужно получить и задокументировать. Он должен больше встречаться с девушками. Чаще ходить на вечеринки. Уйти из дома и поселиться в каком-нибудь богемном месте. Но где в Гётеборге можно найти аналог домика в Вита Бергет? [7] На Гудземсгатан есть, конечно, дачи, но там, похоже, обитают преимущественно пенсионеры. И к тому же это в двух шагах от дома; всё равно что поставить палатку в собственном дворе.
Зазвонил телефон, и, поскольку уровень писательского мастерства ещё не позволял ему держать аппарат на рабочем столе, Мартину пришлось выйти в холл, чтобы ответить. Звонил Роббан, у него имелась упаковка пива, которую купил его брат, и новый Спрингстин, к нему придёт Сусси и ещё несколько человек, и он спрашивал, не хочет ли и Мартин присоединиться.
– Конечно, – ответил Мартин и ещё немного помял окурок, чтобы убедиться, что он точно погашен. На почте у него два выходных, а если он просидит весь вечер за письменным столом, никаких богемных впечатлений он гарантированно не получит. – Иду.
7
В 70-х в домике, расположенном в стокгольмском районе Вита Бергет, начинал свой творческий путь известный шведский писатель, поэт и музыкант Ульф Лундель.