— Здесь ведь хватит на приличный завтрак, дружище?
— Ладно, ладно, — раздраженно проворчал продавец, с подозрением рассматривая купюру. — Что будешь брать?
Генри Хоссинг заказал апельсиновый сок, яичницу с ветчиной, гренок, овсянку, дыню и кофе.
Он съел все, что ему принесли, до последней крошки, заказал еще три чашки кофе, оплатил по счету, словно двухдолларовые завтраки были ему не в диковину, и неспешно вышел на улицу.
Вскоре после полудня, насытившись трехдолларовым обедом, Генри увидел магазин спиртных напитков. Остановившись напротив, он нерешительно мял в руках пятидолларовую купюру. Рассеянно улыбаясь, он пересек наконец дорогу, вошел в магазин и купил кварту ржаного виски.
Позже, уже на улице, он долго колебался, не зная, куда лучше отправиться. Возвращаться в свою лачугу не хотелось, и он зашагал к Уортонской топи. Навряд ли у местной полиции возникнет желание беспокоить его там, к тому же небо уже прояснялось и стало тепло. Одним словом, спешить в лачугу было незачем.
Свернув с дороги, огибавшей топь на несколько миль от города, он пересек заболоченный луг, пробрался через поросли низкого кустарника и устроился под амбровым деревом на опушке леса.
Ближе к вечеру Генри был уже порядочно на взводе и даже не думал возвращаться в Клинтон-Сентер. С трудом оторвавшись от ленивого потока бесформенных мыслей, он заставил себя собрать в лесу немного валежника для костра и снова уселся на мягкий мох под деревом.
С наступлением сумерек он слегка вздремнул. Затем, когда на топд легли длинные черные тени деревьев, он, стряхнув с себя сон, развел небольшой костерок и вновь переключился на бутылку, содержимое которой быстро уменьшалось.
Блаженные расплывчатые грезы убаюкивали его. И вдруг колдовские чары рассеялись.
Трепещущие язычки пламени к тому времени почти угасли, и жутковатое свечение головешек освещало лишь узкое пространство под амбровым деревом. Генри насторожился. Его внезапно охватило острое чувство неотвратимой опасности, затаившейся в ночи.
Он встал, пошатываясь, заглянул за амбровое дерево и со страхом стал вглядываться в ночные тени. В непроницаемой темноте, окружавшей со всех сторон тускнеющую арку света от костра, он ничего угрожающего не заметил.
Неожиданно Генри ощутил зловоние и вздрогнул. Нестерпимую вонь не мог заглушить даже запах дешевого виски, облачком витавший вокруг него. Отвратительный, тошнотворный смрад отдаленно напоминал вонь от гниющей рыбы. Или нет?.. А может, вчерашняя буря забросила в болото некое существо, которое долгие века лежало на дне океана и разлагалось?.. По спине пополз противный холодок.
С нарастающей тревогой он огляделся вокруг, ища взглядом валежник, чтобы оживить умирающий огонь.
Но рядом валялось лишь несколько веток. Генри бросил их на тлеющие головни; вверх взметнулись яркие язычки пламени и тут же опали.
Он прислушался. Ему почудился — а может, вовсе не почудился — странный звук в кустах неподалеку, словно там кто-то полз, а при вспышке пламени слегка отпрянул.
Человека охватил панический страх. Он вдруг понял, что ему не спастись. В этом жутком, кромешном мраке кто-то прячется и смотрит на него. И ждет, когда погаснет его костер, потому что боится света.
Обезумев от ужаса, Генри озирался вокруг в поисках валежника. Но ничего не было. Не было в пределах, очерченных слабым свечением костра. А идти в темноту Генри не решался.
Его стала бить нервная дрожь. Он пытался закричать, но у него перехватило дыхание, и он не смог выдавить из себя ни единого звука.
Тошнотворный запах усилился. Сейчас он явственно слышал странный тягуче-скользящий звук в черных тенях вне тускнеющего светового круга.
Генри беспомощно смотрел, как догорает его крохотный костер. И вот последняя тлеющая головня разломилась, выстрелив искрами. На короткое мгновение вспышка выхватила из темноты жуткое существо, которое почти выползло из кустов.
Со страшной скоростью оно устремилось к Генри. Все его страхи, которых он натерпелся за целую жизнь, все дурные предчувствия и ночные кошмары воплотились в этом чудовище, будто сам дьявол пришел по его душу.
Мучительный, душераздирающий крик вырвался из его груди и тут же оборвался, придавленный огромной черной тенью, поглотившей Генри Хоссинга.
Джайлс Гауз, Старина Гауз, поднялся с постели после восьми часов изнурительного сна и ночных кошмаров. В тягостном настроении он пошел на кухню и заварил себе кофе. Его ветхий домик, стоявший на краю Уортонской топи, насквозь пропах тухлой океанской водой. Неприятный запах беспокоил его уже с полуночи. Он часто просыпался, а в его обрывочных снах метались зловещее тени, предвещавшие беду.