… Очнувшись, Арье Фишер долго не мог понять, что произошло и сколько времени он был без сознания.
— Очнулся, — произнес чей-то знакомый голос. Скосив глаза (он лежал на спине), портной взглянул наговорившего. Это оказался раввин Цви-Гирш Галичер. Чуть приподняв голову, Арье Фишер внимательно осмотрелся. Они находились в спальне его дома, а сам он лежал на кровати.
— Где… Хава?.. — спросил он. Язык плохо слушался. — Что со мной было?..
— Все уже хорошо, — успокаивающе сказал рабби Цви-Гирш. Реб Фишер попытался подняться. Тело его было слабым, он ухватился рукой за плечо раввина и тут же разжал пальцы: рука была покрыта плотной коркой грязи и запекшейся крови. — Что это?! — с ужасом спросил Фишер. — Что я делал? Чья это кровь?
— Успокойтесь, реб Арье, — ответил рабби Цви-Гирш. — Это ваша кровь, вы ободрали себе руки, пока совершали… совершали исправление, — короткая пауза, сделанная раввином, не осталась незамеченной портным.
— Какое исправление? — спросил он недоуменно.
— Вы ничего не помните? — в свою очередь спросил раввин.
Арье Фишер покачал головой. Неожиданно перед его глазами встала картина: освещенный пронзительным желтым светом, исходящим от невидимого источника, он озабоченно кружит среди поваленных надгробий старого кладбища и что-то ищет… что-то очень нужное… важное… Реб Арье спросил:
— Что я там искал? — Голос был хриплым. Рабби Цви-Гирш молча помог ему сесть на кровати, потом отошел к столику, на котором его талес укрывал какие-то предметы.
— Вот, — сказал раввин, откидывая талес. — Вот это вы искали.
Под покрывалом Арье Фишер увидел свиток Торы. Поднявшись, он подошел ближе. Свиток был очень старым, частично истлевшим. В некоторых местах его покрывали бурые пятна.
— Кровь, — сказал рабби Цви-Гирш. — Кровь праведников, пытавшихся укрыть свитки. Это случилось давным-давно, реб Арье.
— Лейб, сын Мордехая, — произнес вдруг портной. — Убийца и изменник. Я же слышал о нем! Он крестился и выдал гайдамакам равина Авраам бен-Элиягу и еще нескольких стариков, спрятавшихся в беттохора! Вот оно…
— Верно. — Лицо рабби Галичера потемнело. — Душа убийцы и изменника Лейба не знала покоя на том свете. Ей не было доступа ни в ад, ни в рай. Единственное, что могло как-то облегчить судьбу и дать этой неприкаянной душе хоть какое-то пристанище, было вот это. — Раввин указал на свиток Торы. — Убийца знал, что спрятали мученики в тех развалинах. Вот что удивительно: рука, резавшая невинных, не поднялась на Божье слово… Душа его мучительно искала возможности вернуть этот свиток синагоге… В конце концов, он вселился сначала в Хаву потом в вас, реб Фишер. И вашими руками в конце концов совершил то, что должен был совершить.
— Но почему он выбрал именно нас, меня и Хаву? — спросил портной.
— Вы сами виноваты, реб Фишер. Камень, который вы по неосторожности раскололи, был последним пристанищем этой грешной души. Я ведь уже объяснял: ни в ад, ни в рай не было ей доступа. И путь к дальнейшим перевоплощениям, способным искупить прегрешения злодея Лейба, тоже был закрыт волею Всевышнего, да будет благословенно Имя Его. Эту душу заключили в неподвижный камень. То, что вы совершили из неосторожности, означало, по сути, смерть камня и, как следствие, освобождение заключенной в нем души. Вот так душа этого грешника стала неприкаянной и принялась искать тело, в которое могла вселиться хотя бы на время…
— А чем же Хава провинилась? — спросил реб Фишер.
Раввин развел руками:
— Вы же сами знаете, реб Фишер! Беспричинная сварливость — это, между прочим, серьезный грех. За него ваша жена и подверглась столь суровому наказанию… Впрочем, — раввин лукаво улыбнулся, оглянулся на открытую дверь и чуть понизив голос, сказал: — Думаю, ее характер теперь изменится к лучшему.
Даниэль Клугер
Ночь Энеи
Пробуждение было мучительным.
Пробуждение всегда мучительно, ибо вырывает из одного состояния и вталкивает в другое. Разрушает тончайшую ткань мира сновидений и заставляет испытать почти физическую боль от вторжения в грубый мир реальности.
Пробуждение всегда мучительно.
Даже для человека.
Энеи Хьонгари не был человеком. Вернее сказать, когда-то, много веков назад, — был. Не просто человеком, но владетельным энси города Сатракк. Пока не встретил девушку удивительной красоты. С этого все началось.
С той самой ночи, когда Хьонгари, владетельный Энси Сатракка, отрекся от всего — ради ее красоты.