Описанные нами случаи, в особенности последние, взяты каждый сам по себе, мало доказательны, неясны, ставят больше вопросов, чем могут дать ответов на них. Если мы привели эти случаи, то потому, что на сегодняшний день нет лучших, и так как это выражает состояние нашей науки, которая выдвигает различные точки зрения, опираясь на имеющийся материал. Так мы можем содействовать тому, что тот, кому посчастливилось наблюдать больных, способных к хорошему психологическому самонаблюдению и готовых дать необходимую информацию, яснее видит, чего недостает общей психопатологии, и что она, кроме прочего, должна анализировать в области ложных восприятий, так как мы убеждены в том, что только единичные, редкие, хорошо наблюдающие за собой больные могут действительно продвинуть общую психопатологию в том, что касается ее материала.
Может быть, нам возразят, что исследование суждений о реальности обманов чувств путем понимания бесполезно: душевнобольные, имеющие ложные восприятия, больны и без того, и каждое неправильное суждение о реальности галлюцинации уже является бредовой идеей. Нормальное сознание всегда бы распознало их.
Напротив, мы полагаем, что это имеет смысл, во-первых, чтобы выявить понятные связи в суждении о реальности, чтобы на этом пути, как везде, так и здесь, прийти к последним непонятным элементам, к собственно патологическим элементам соответствующих явлений. Понимание является для нас всегда важным методом не только потому, что нас интересует «понятное», но и от «понятного» к «ненормальному», которое в некоторых случаях, на первый взгляд обнаруживающий обширнейшую симптоматику и самые многочисленные идеи, может свестись к немногому.
И во-вторых, мы придерживаемся взгляда, что даже совершенно нормальное сознание, если оно затронуто исключительно ложными восприятиями, можно ввести в заблуждение, и что пути заблуждения и корректировки (частичной, полностью отсутствующей или совершенной) доступны пониманию. Очень интересны опыты Кюльпе со здоровыми людьми1. Почти всех людей можно поставить в условия, когда энтоптические субъективные чувственные процессы (туман, мерцание, пятна, полосы, лента), которые при нормальных условиях из-за их слабой
Кюльпе, Освальд. Об объективизации и субъективизации чувственных впечатлений. Философские исследования, изданные Вундтом. Т. 19. 1902. Из этой работы мы приводим лишь очень немногое, что, нам кажется, относится к теме. В частности, мы не включили сюда точку зрения Кюльпе, связанную с теорией познания.
интенсивности вообще не замечаются, имеют ту же значимость, что и внешние восприятия. Нужно в абсолютно темном помещении попытаться увидеть световые явления, по уровню интенсивности соответствующие энтоптическим феноменам. Находящимся в темной комнате участникам эксперимента предлагают с расстояния в 1/2 метра рассмотреть очень слабый луч света, проецируемый на стену в темной комнате. Проекция луча имеет форму квадрата. В ходе эксперимента варьировалась величина квадрата, яркость и временная длительность проекции (от 1 до 20 секунд). Перед испытуемыми стояла задача каждый раз описать увиденное.
Оказалось, что субъективные световые явления были признаны за объективные, иногда наоборот, и что часто возникали сомнения, был ли феномен объективным или субъективным. Чем больше испытуемые склонялись к признанию феноменов субъективными, тем больше было ошибок и сомнений. Далее это зависело от склонности участников эксперимента к осторожности и сомнению. Но премущественно наблюдалась тенденция к объективизации. Мотивы объективизации и субъекшвизации скрыты частично в отдельных феноменах (большая яркость, длительность, внезапность появления и исчезновения), частично в отношениях к другим феноменам (например, когда наступали последовательные образы, наблюдалась тенденция к объективизации; далее — зависимость от движения и закрывания глаз). Выше определенной границы яркости суждение о реальности без исключения было правильным.