тониях в узком смысле понятия) мы не в состоянии установить такую психическую реактивность (Цюрихская школа полагает, что ее можно установить во всех случаях этой группы заболеваний). Нам кажется, что огромная пропасть лежит между теми душевнобольными, у которых, несмотря на все сумасшествие и изменения, можно установить сквозные понятные психические связи, и теми душевнобольными, которые находятся в состоянии простого разрушения и у которых наше понимание не может установить ничего, кроме уменьшения количества нормальных связей. Не имеющая успеха в первых случаях объективная функциональная психология в последних случаях находит подходящее поле для анализа изменений объективно измеряемых психических функций при помощи эксперимента (при параличе, старческой деменции, атеросклерозе и т. п.).
Значительное различие некоторых шизофренических и органических психозов проявляется при планомерном исследовании большого количества психозов заключенных. Не так редки шизофренические психозы заключенных, которые имеют признаки реактивных психозов, поэтому иногда их легко спутать с дегенеративными, полностью излечивающимися психозами. В Гейдельберге мы однажды наблюдали типичный синдром Ганзера у больного шизофренией после ареста — вообще-то очень редкий случай. Но никогда реактивные психозы заключенных не наблюдали у парализованных или других органических больных, хотя в материале душевнобольных заключенных можно установить целый ряд таких больных1.
На проблеме составления перечня типов реактивных психозов и, возможно, определения специфики шизофренической реактивности мы не будем останавливаться здесь. Самое лучшее по этой проблеме можно найти в книге Блейлера. Вопрос, можно ли среди субъективных форм переживаний связного рода выделить специфические психологические группы, мы также не решаемся исследовать из-за малого количества рассмотренных нами случаев.
1 Эти данные мне в устном виде любезно сообщил Вильманнс.
О ДОСТОВЕРНЫХ ОСОЗНАНИЯХ (ЛОЖНЫХ ОСОЗНАНИЯХ), ПСИХОПАТОЛОГИЧЕСКИЙ ЭЛЕМЕНТАРНЫЙ СИМПТОМ
Существуют больные, которые точно чувствуют, что рядом с ними, за ними, над ними кто-то есть, Некто, кого они никоим образом чувственно не воспринимают, но чье достоверное присутствие они переживают непосредственно. Этот феномен отличается как от ложных восприятий (потому что совершенно ничего не воспринимается), так и от бредовых идей (потому что непосредственно переживается нечто, что при последующей оценке либо опредеделяется как обман чувств, либо получает бредовую оценку как существовавшее реально). Эти и подобные феномены мы должны подтвердить фактическим материалом, описать и отграничить от других. Краткий экскурс в новейшую психологию облегчит нам нашу задачу.
Каким образом с точки зрения психологии даны нам предметы? Предметы мы можем воспринимать, представлять, создавать в фантазии; во всех этих случаях предметы даны нам конкретно. Мы говорим о восприятиях, представлениях, картинах фантазии. Но фактом является и то, что предметы, кроме того, могут быть даны не конкретно. Этот на первый взгляд удивительный факт отмечался при удобном случае в прежние времена философами, в современной психологии он является несомненно установленным1.
1 В школе Кюльпе. Ср. особенно N. Ach, Die Willenstatigkeit und das Denken, Gottingen, 1905.
Когда мы читаем слово «колокол», мы понимаем (это легко можно констатировать при чтении связного текста) значение без того, чтобы в сознании появлялись какие-либо конкретные элементы. Мы не видим в воображении никакого колокола, мы не слышим никакого звона, не ощущаем холода металла, но мы тем не менее знаем, что это колокол. В этом случае предмет дан нам не конкретно. Мы имеем знание о предмете без каких-либо чувственных оснований. Это знание о не конкретно данном предмете Ах называет «осознание». Он мог констатировать частое появление таких единиц осознания у всех лиц, принимающих участие в экспериментах, при которых он по определенной системе организовывал самонаблюдение.