Совершенно аналогично ложным восприятиям, которые, несмотря на всю их достоверность, могут быть оценены больным как реальные, так и нереальные, ведут себя в отношении оценки ложные осознания. Больная Кр. никогда не считала присутствующий в достоверном осознании слева позади себя образ реально существующим. Больная С., основываясь на достоверном осознании, оценивает ситуацию, когда, якобы, кто-то есть в комнате: «Это действительно так».
Феноменологическая позиция ложного осознания по отношению к ложному восприятию, возможно, стала таким образом яснее. Теперь мы должны описать их место по отношению к явлениям бреда. Здесь наибольшую сложность вызывают некоторые феномены, которые так же, как и достоверный обман осознания, до сих пор не имеют адекватного имени. Одна больная говорит, что она чувствует, что ее преследуют и на нее клевещут. «Я бы хотела думать по-другому. Но я вынуждена думать так, как думаю, это ведь факты. Я чувствую (кладет, заверяя, руку на грудь), что это так». Одна из больных Зандберга постоянно просила в первое время, когда заболела, своего мужа: «Ну, скажи мне». На вопрос, что же он должен ей сказать, она постоянно отвечала: «Да ведь я не знаю, но ведь что-то есть».
Такие сначала смутные предчувствия, у многих в виде определенного знания о другом значении реального события, внезапных озарений (я сын короля Людвига) и др., являются исходными бредовыми переживаниями, которые затем в оценках бредовых идей принимают свою зафиксированную форму, с которой мы сталкиваемся в дискуссии с больным. Во всех этих случаях бредовых переживаний речь идет не о достоверно представленных вещах, лицах, событиях, а о мысленно схваченных, где-либо в другом месте происходящих вещах, о других значениях, без того, чтобы в реальном окружении прибавились новые предметы. Так же, как мы вначале противопоставляли в обычной жизни достоверные и мысленные осознания, мы можем в области ложных осознаний противопоставить достоверные ложные осознания и бредовые осознания. Последние относятся не к новым достоверно окружающим вещам, а к отсутствующим вещам или чистым значениям.
То, что отличает достоверные ложные осознания и бредовые осознания от нормальных достоверных осознаний и мысленных осознаний, это то, что у нормальных феноменов сознание реальности содержания появляется вторично на основе предшествующего восприятия или предшествующих оценок, в то время как сознание реальности содержаний патологических феноменов появляется первично, совершенно непонятным, объяснимым лишь воздействием болезни способом.
Если мы заглянем в имеющуюся литературу в поисках прежних описаний феноменов, соответствующих нашим достоверным осознаниям, то мы найдем лишь одно, впрочем, довольно ясное, у Джеймса1 об особенном виде галлюцинаций.
Галлюцинации «достигают часто только частичного развития. У затронутого лица бывает видение в определенном месте и в определенной форме как реальное в строжайшем смысле этого
1 Die religiose Erfahrung in ihrer Mannigfaltigkeit. Deutsch, Leipzig, 1907,
S. 54 ff.
слова: оно часто появляется неожиданно и исчезает неожиданно; но его нельзя воспринять обычным способом посредством чувств, ни увидеть, ни услышать, ни ощутить». Примеры, которые приводит Жанэ из различных самоописаний, большинство которых было написано в религиозных целях, частью очень хороши. Лучшие мы приводим здесь вновь:
«Я думал еще о событиях последней ночи, когда почувствовал, как нечто вошло в комнату и подошло вплотную к моей кровати. Это продолжалось только 1—2 минуты. Я понял это не чувствами, тем не менее, с этим было связано чувство ужаса. Больше, чем какое-либо другое ощущение, взволновало это самые Шубины моей души. Я испытал очень сильную, похожую на судороги боль, которая распространялась по верху груди, но была внутри организма — и все же это чувство было не столько болью, сколько ужасом. В любом случае рядом со мной было нечто, и я ощущал его присутствие с большей явностью, чем когда-либо ощущал присутствие какого-либо создания из крови и плоти. Я замечал его уход и приход: легкий шорох сквозь дверь, и вызывающее ужас восприятие исчезало. Еще дважды в моей жизни я испытал такое чувство ужаса. Один раз это продолжалось целых четверть часа. Все три раза уверенность в том, что там, в комнате, стояло нечто, была бесконечно сильнее, чем как если бы я находился в обществе живых существ. Это нечто было близко от меня и казалось мне намного более реальным, чем какое-либо обычное восприятие. Хотя я и чувствовал, что оно похоже на меня, такое же смертное, маленькое и озабоченное, но я не узнал в нем какого-либо существа или определенного человека». После изображения экстаза описывается, что «у Бога во время этого экстаза не было ни образа, ни цвета, ни запаха, я не мог дотронуться до него руками; и чувство его присутствия не было связано с каким-либо пространственным представлением. Скорее это было так, как будто присутствие существа из чистого духа сильно изменило меня. Но чем больше я стараюсь найти слова, чтобы описать эту интимную связь, тем больше я понимаю невозможность, передать это переживание при помощи наших обычных образов. Самое подходящее выражение для того, что я ощущал, в конце концов следующее: Бог был близко от меня, хотя и невидим; я не воспринимал его ни одним из моих чувств, но я сознавал его присутствие».