Она могла закричать, но не закричала.
Она могла убежать, но, как вы уже наверное догадались, не убежала. Это не стихи, а констатация факта. Страх парализовал ее. Когда незнакомый мужчина неожиданно появился из-за кустов, схватил ее и стал срывать одежду Анна онемела. И только в голове, как заклинание кружилась мысль: "Андрей должен был быть первым мужчиной в моей жизни".
Она попробовала сжать ноги, но насильник чем-то ударил ее по голове и девушка потеряла сознание. Когда она очнулась его уже не было.
А было только больно, мокро, липко и еще раз больно. "Андрей должен был быть первым мужчиной в моей жизни" - снова и снова повторяла Анна. Ее стошнило. Держась одной рукой за живот Аня пошатываясь побрела домой.
К несчастью дома никого не оказалось. Родители пошли в ресторан, на юбилей сослуживца отца Ани. Отец Ани работал в милиции и занимал там довольно ответственный пост.
"Андрей должен был быть первым мужчиной в моей жизни" - вывела Анна на клочке бумажки. Затем разделась, набрала теплую ванну и, взяв папин станок, перерезала себе вены. Причем не поперек, а вдоль, как учил ее любимый писатель Роджер Желязны. Сначала она глубоко разрезала руку от запястья до локтя, затем поддела открывшиеся вены и перерезала их одним движением лезвия. Вода тут же окрасилась в красный цвет. И с каждым ударом сердца жизнь уходила из Анны, а вода становилась все красней и красней. Было совсем не больно. Ей казалось, что она засыпает. И в последний раз сказав: "Андрей должен был быть первым мужчиной в моей жизни", Анна заснула навеки.
В это время родители веселые и немного уставшие поднялись по лестнице, отец позвонил в дверь и добродушно закричал:
- Анюта, открывай.
Но никто ему не ответил. Александр Петрович переглянулся с супругой Анастасией Анатольевной и полез за ключами. Было уже одиннадцать часов вечера и обычно в это время Аня уже была дома. Правда в этот раз она тоже была дома, а точнее ее еще теплый труп плавал в ванной.
Войдя в квартиру и увидев, что свет горит, а дверь в ванную заперта, Анастасия Анатольевна постучала туда и спросила:
- Аня! Аня, ты там? Ань, что с тобой, ответь, Аня?
Но ответа не было. Сердце у матери екнуло от неясных подозрений:
- Аня! Анечка, выходи. Саш, пойди сюда. Аня! Саш, что такое? Заперлась и не выходит. Саша. Что могло случиться?
Подошел майор милиции Александр Петрович Долгополов:
- Анна, выходи! Ты чего? Аня! Ань...
Тут из-под двери потекла вода, красная вода. Отец все понял и рванул прямо на дверь. Та вылетела, и его взору предстала уже знакомая вам картина. Он поднял дочь и взглядом профессионала понял, что она уже мертва. Отец прижал ее к себе и заплакал.
- Анастасия! Наша дочь мертва. Наша Анечка. Анечка, что с тобой? Что с тобой?
Мать схватилась за сердце и сползла по стене на пол. Аня была их единственной дочкой и они в ней души не чаяли. Особенно любил свою дочь отец. Он не представлял жизни без нее. Александр Долгополов опустил дочку и с невидящим взором пошел к себе в кабинет.
- Ты куда? - простонала жена.
- Позвонить, - быстро ответил тот.
Он для себя все уже решил. Александр Петрович прошел в кабинет, достал свой табельный пистолет и выстрелил. Левая его нога задергалась, изо рта полилась кровь и через секунду он затих. Раздался нечеловеческий крик:
- Сашенька!!!
Жена вбежала в кабинет, увидела мертвого мужа и тут же ее глаза приняли безумное выражение. Она забормотала:
- Анечка, Сашечка. Потерпите. И я к вам. Скоро. Сейчас. Подождите!
Говоря это, она распахнула окно и выпрыгнула вниз головой с седьмого этажа. Через несколько мгновений раздался стук, словно кто-то уронил арбуз или что-то вроде этого. От Анастасии Анатольевны осталась куча перемешанных костей, крови, плоти и мозгов.
И это еще не все. В это время насильник Анатолий Востриков прилаживал петельку к люстре. Не знаю, что на него повлияло, то ли он любил Аню Долгополову, то ли ему просто стало невыносимо стыдно, но он решил повеситься, предварительно изложив свои извинения в прощальной записке. Став на табуретку он сам выбил ее из под себя и повис подобно новогодней игрушке. Тут же задергался, захрипел, замахал руками и ногами, затем схватился за горло, как бы пытаясь освободиться, но тщетно. И через минуту он покачивался из стороны в сторону, не проявляя никаких признаков жизни.
На следующий день трагедия семьи Долгополовых стала достоянием общественности, а вскоре была обнаружена записка Анатолия Вострикова. И все стало на свои места.
Но наша суицидная история еще не подошла к концу. Вспомните: "Андрей должен был быть первым мужчиной в моей жизни". Так вот, этот самый Андрей, узнав о смерти любимой, выпил залпом бутылку водки и бросился под идущий на полной скорости КАМАЗ. Удар был страшный. Андрей отлетел на несколько метров и ударился о мостовую. Сложившись под абсолютно неестественным углом, его тело распласталось на дороге. Андрей умер мгновенно.
Шофер камаза сидел рядом обхватив голову руками и повторял все снова и снова:
- Ну зачем, мальчик? Ну зачем?
Как вы наверное догадались, хоронили Андрея, Аню и ее родителей всем городом. Все плакали, все скорбили. И весь город проклинал Анатолия Вострикова, которого тихо, без шума кремировали на городском кладбище. Это практически все. Осталось только ответить на один вопрос: "А причем же здесь жареные апельсины?" А притом, что это такая же отвратительная вещь как суицид, даже хуже.
И если вас изнасиловали - это еще не повод для самоубийства.
И если ваша девушка покончила с собой - это тоже не повод для самоубиства.
И тем более, если просто девушка, просто вас не любит - это совсем не повод для самоубийства.
Ничего нет в мире страшнее жареных апельсинов. И только те самоубийцы, которые покончили с собой, потому что их кормили жареными апельсинами, достойны сочувствия и уважения. Остальные просто глупцы и идиоты! Теперь все.
DA END
19.09.95