И любящихъ двора роскошное спокойство,
Въ которое своимъ примѣромъ ихъ вовлекъ,
290 Къ терпѣнью и трудамъ привлечь ихъ, тако рекъ:
Вы узрите меня въ войнѣ примѣръ дающа,
Вкушающаго хлѣбъ и въ нуждѣ воду пьюща,
Я твердость понесу одну противъ враговъ:
Мнѣ будетъ одръ земля, а небо мой покровъ;
295 Труды для подданныхъ мнѣ будутъ услажденьемъ,
Начну я собственнымъ побѣды побѣжденьемъ;
Коль роскошь узрите когда въ шатрѣ моемъ,
То въ нѣгахъ утопать позволю войскамъ всѣмъ;
И требую отъ васъ, когда вы мнѣ послушны,
300 Пребудьте въ подвигахъ со мной единодушны,
Устройте къ общему спасенiю умы,
Да Россы будучи, и братья будемъ мы.
Слова сiи сердецъ уже не премѣнили,
Но пущимъ жаромъ ихъ къ войнѣ воспламенили.
305 И шумъ внимаемъ былъ какъ звукъ военныхъ лиръ;
Казалось не на брань готовятся, на пиръ.
Но слово, кое Царь и въ таинствѣ вѣщаетъ,
Ни храмина въ себѣ, ни градъ не умѣщаетъ:
О скрытыхъ узнавать пекущася дѣлахъ,
310 Нескромность Царску мысль выноситъ на крылахъ;
Сiя позорна страсть, принявъ лице и тѣло,
По Царскимъ комнатамъ, по стогнамъ ходитъ смѣло,
Касается она Царицынымъ ушамъ,
Вѣщая: Iоаннъ идетъ къ Казани самъ!
315 Князь Глинскiй, правдою сраженъ, еще лукавилъ,
Въ ужасныхъ видахъ ей походъ Царевъ представилъ.
Какъ буря тихiй день, въ ней сердце возмущалъ,
И смерть Монаршую супругѣ предвѣщалъ.
Когда спокойствомъ Царь и славой услаждался,
320 Единою совѣтъ душою оживлялся;
Послушность ихъ была сходна водѣ рѣчной,
Текущей по ея стремленью съ быстриной.
Вдругъ видитъ плачущу Царицу къ нимъ входящу,
Младенца своего въ объятiяхъ держащу,
325 Казалося, отъ глазъ ея скрывался свѣтъ,
Или сама печаль въ лицѣ ея грядетъ;
Тоски она несла чертахъ изображенны,
И руки хладныя ко персямъ приложенны.
Толь смутной иногда является луна,
330 Когда туманами объемлется она,
Съ печальной томностью лице къ землѣ склоняетъ,
И видъ блистательный на блѣдный премѣняетъ.
Пришла, и на Царя взглянувъ, взрыдала вдругъ,
Скрѣпилась и рекла: ты ѣдешь мой супругъ!
335 Ты жизнь твою цѣной великою не ставишь;
Но вспомни, что меня отчаянну оставишь!
Когда не тронешься любовiю моей,
Ужель не умягчитъ тебя младенецъ сей?
У ногъ твоихъ лежитъ онъ съ матерью нещастной,
340 Уже лишенной чувствъ, уже теперь безгласной!
Смотри, онъ силится въ слезахъ къ тебѣ воззрѣть,
Онъ хочетъ вымолвить: не дай мнѣ умереть.
Читай въ очахъ его нѣмые разговоры;
О чемъ языкъ молчитъ, о томъ разскажутъ взоры;
345 Вѣщаетъ онъ: спаси меня отъ сиротства,
И мать нещастную отъ слезнаго вдовства.
О Царь мой! о супругъ! имѣй ты жалость съ нами,
Не отдѣлись отъ насъ обширными странами,
Военнымъ, бѣствiямъ не подвергай себя;
350 Иль храбрыхъ въ царствѣ нѣтъ вельможей у тебя?
На что отваживать тебѣ не принужденно,
Для Россовъ здравiе твое неоцѣненно?
Храни его для всѣхъ, для сына, для меня!
Останься! я молю, у ногъ твоихъ стеня.
355 Когда же лютый сей походъ уже положенъ,
И въ брань итти отказъ Монарху невозможенъ,
Такъ пусть единою мы правимся судьбой;
И сына и меня возми мой Царь съ тобой!
Съ тобою будетъ трудъ спокойства мнѣ дороже;
360 Я камни и пески почту за брачно ложе;
Возми съ собою насъ!… Какъ кедръ съ различныхъ странъ
Колеблемъ вѣтрами, былъ движимъ Iоаннъ:
Но въ мысляхъ пребылъ твердъ… Царю во умиленье
Представилось у всѣхъ на лицахъ сожаленье:
365 Слезъ токи у Бояръ рѣками потекли,
Останься Государь! Царю они рекли.
Усердьемъ тронутый и нѣжными слезами,
Заплаканными самъ воззрѣлъ къ нимъ Царь глазами;
Супругу вѣрную поднявъ облобызалъ;
370 Вельможамъ наконецъ такой отвѣтъ сказалъ:
На что мнѣ быть Царемъ, коль трудъ за бремя ставить,
И царствомъ самому отъ праздности не править?
Чужими на поляхъ руками воевать,
И разумомъ чужимъ законы подавать;
375 Коль титломъ мнѣ однимъ Монарха веселиться,
То власть моя и тронъ со всѣми раздѣлится;
Я стану имянемъ единымъ обладать,
По томъ отъ подданныхъ законовъ ожидать;
Какъ плѣнникъ буду я, прикованный ко трону,
380 Вожди другимъ вручивъ, къ стыду носить корону.
На что же мнѣ вѣнецъ?… Возлюбленна моя!
О ты, котору чту не меньше жизни я!
Къ тебѣ я узами сердечными привязанъ;
Но прежде былъ служить отечеству обязанъ,
385 И только сталъ во свѣтъ наслѣдникомъ рожденъ,
По званiю сему ужъ былъ предубѣжденъ,
Въ народномъ щастiи мое блаженство числить,
И собственность забывъ, о благѣ общемъ мыслить.
Душевны слабости и нѣги отметать,
390 Во подданныхъ друзей и ближнихъ почитать,
Вотъ должность Царская… О вѣрная супруга;
Мой первый есть законъ отечеству услуга;
Не отторгай меня отъ бремяни сего,
Которо свято есть для сердца моего;
395 Когда, любя тебя, мой долгъ я позабуду,
Супругъ и Царь тогда достойный я не буду.
Скончавшу таковы Монарху словеса,
Казалось, новый свѣтъ излили небеса;
Царица лишь одна объемлющая сына,
400 Какъ солнце зрѣлася въ затмѣнiи едина.
Когда отъ слезъ Монархъ Царицу ублажалъ,
Свiяжскiй вдругъ гонецъ въ собранiе вбѣжалъ;
Онъ ужасъ на челѣ и видъ имѣлъ смущенный,
И такъ отвѣтствовалъ Монархомъ вопрошенный:
405 Измѣна, Государь, измѣна въ царствѣ есть!
Безбожный Царь Алей, забывъ законъ и честь,
Стезями тайными отъ насъ въ ночи сокрылся,
Съ Сумбекою Алей въ Казанѣ затворился;
Боящихся Небесъ я присланъ отъ Бояръ,
410 Сей новый возвѣстить отечеству ударъ.
Имѣя Iоаннъ своимъ Алея другомъ,
Казался быть раженъ унынiя недугомъ;
И рекъ въ смущенiи не умѣряя словъ:
Се нынѣшнихъ друзья изпорченныхъ вѣковъ!
415 Несытая корысть ихъ узы разрушаетъ,
И прелесть женская горячность потушаетъ!
Но Адску злобу мы у нашихъ узримъ ногъ;
Намъ храбрость будетъ вождь, подпора наша Богъ!
Велите возвѣстить слова мои народу,
420 И двигнемъ силы всѣ къ поспѣшному походу;
Коломна цѣлiю да будетъ всѣмъ полкамъ,
Куда собраться имъ, куда собраться намъ;
Оттолѣ потечемъ, устроя силы къ брани,
Подъ сѣнiю Орла Россiйскаго къ Казани.
425 Хоть весь на насъ востокъ вооруженный зримъ,
Но съ вами въ брань идущъ я есмь непобѣдимъ!
Царица нѣжная отъ трона удалилась,
И въ сердцѣ у нее надежда поселилась.
Едва лишь возгремѣлъ во градѣ трубный гласъ,
430 Духъ брани по сердцамъ простерся въ тотъ же часъ;
И храбрость на стѣнахъ вздремавшая проснулась,
На щитъ, на копiе, на мечь свой оглянулась:
Я вижу въ прахѣ васъ, орудiямъ рекла,
И пыль съ себя стряхнувъ, по стогнамъ потекла.
435 Гдѣ праздность роскоши въ объятiяхъ гнѣздилась;
Тамъ грозная война какъ огнь воспламенилась;
Зажженный пламенникъ несетъ своей рукой,
Летятъ изъ градскихъ стѣнъ утѣхи и покой,
Межъ кроткихъ поселянъ убѣжище находятъ;
440 Граждане шумъ одинъ и ужасъ производятъ.
Уже орудiя звучатъ вокругъ знаменъ,
Отмщенье вырваться готовится изъ стѣнъ;