Примечания папоротника
Gedenke meiner,
fluestert der Staub [78].
По положению пешки догадываешься о короле.По полоске земли вдалеке – что находишься на корабле.По сытым ноткам в голосе нежной подруги в трубке– что объявился преемник: студент? хирург?инженер? По названию станции – Одинбург -что пора выходить, что яйцу не сносить скорлупки.
В каждом из нас сидит крестьянин, специалистпо прогнозам погоды. Как то: осенний лист,падая вниз лицом, сулит недород. Оракулне лучше, когда в жилище входит закон в плаще:ваши дни сочтены – судьею или вообщеу вас их, что называется, кот наплакал.
Что-что, а примет у нас природа не отберет.Херувим – тот может не знать, где у него перед,где зад. Не то человек. Человеку всюдумнится та перспектива, в которой онпропадает из виду. И если он слышит звон,то звонят по нему: пьют, бьют и сдают посуду.
Поэтому лучше бесстрашие! Линия на руке,пляска розовых цифр в троллейбусном номерке,плюс эффект штукатурки в комнате Валтасараподтверждают лишь то, что у судьбы, увы,вариантов меньше, чем жертв; что выскорей всего кончите именно как сказала
цыганка вашей соседке, брату, сестре, женеприятеля, а не вам. Перо скрипит в тишине,в которой есть нечто посмертное, обратное танцам в клубе,настолько она оглушительна; некий антиобстрел.Впрочем, все это значит просто, что постарел,что червяк устал извиваться в клюве.
Пыль садится на вещи летом, как снег зимой.В этом – заслуга поверхности, плоскости. В ней самойесть эта тяга вверх: к пыли и к снегу. Илипросто к небытию. И, сродни строке,«не забывай меня» шепчет пыль рукес тряпкой, а мокрая тряпка вбирает шепот пыли.
По силе презренья догадываешься: новые времена.По сверканью звезды – что жалость отмененакак уступка энергии низкой температурелибо как указанье, что самому поравыключить лампу; что скрип перав тишине по бумаге – бесстрашье в миниатюре.
Внемлите же этим речам, как пению червяка,а не как музыке сфер, рассчитанной на века.Глуше птичкиной песни, оно звончей, чем щучьяпесня. Того, что грядет, не остановить двернымзамком. Но дурное не может произойти с дурнымчеловеком, и страх тавтологии – гарантия благополучья.
Элегия
Постоянство суть эволюция принципа помещеньяв сторону мысли. Продолженье квадрата илипараллелепипеда средствами, как сказал бытот же Клаузевиц, голоса или извилин.О, сжавшаяся до размеров клеткимозга комната с абажуром,шкаф типа «гей, славяне», четыре стула,козетка, кровать, туалетный столикс лекарствами, расставленными наподобьекремля или, лучше сказать, нью-йорка.Умереть, бросить семью, уехать,сменить полушарие, дать вписатьдругие овалы в четырехугольник– тем громче пыльное помещеньенастаивает на факте существованья,требуя ежедневных жертв от новойместности, мебели, от силуэта в желтомплатье; в итоге – от самого себя.Пауку – одно удовольствие заштриховывать пятый угол.Эволюция – не приспособленье видак незнакомой среде, но победа воспоминанийнад действительностью. Зависть ихтиозаврак амебе. Расхлябанный позвоночникпоезда, громыхающий в темнотемимо плотно замкнутых на ночь створокдеревянных раковин с их бесхребетным, влажным,жемчужину прячущим содержимым.
* * *
Под раскидистым вязом, шепчущим «че-ше-ще»,превращая эту кофейню в нигде, в вообщеместо – как всякое дерево, будь то вязили ольха – ибо зелень переживает вас,
я, иначе – никто, всечеловек, одиниз, подсохший мазок в одной из живых картин,которые пишет время, макая кистьза неимением, верно, лучшей палитры в жисть,
сижу, шелестя газетой, раздумывая, с какойнатуры все это списано? чей покой,безымянность, безадресность, форму небытиямы повторяем в летних сумерках – вяз и я?
* * *
Сюзанне Мартин
Пчелы не улетели, всадник не ускакал. В кофейне«Яникулум» новое кодло болтает на прежней фене.Тая в стакане, лед позволяет дваждывступить в ту же самую воду, не утоляя жажды.
Восемь лет пронеслось. Вспыхивали, затухаливойны, рушились семьи, в газетах мелькали хари,падали аэропланы, и диктор вздыхал «о Боже».Белье еще можно выстирать, но не разгладить кожи
даже пылкой ладонью. Солнце над зимним Римомборется врукопашную с сизым дымом;пахнет жженым листом, и блещет фонтан, как орден,выданный за бесцельность выстрелу пушки в полдень.