Он – твой не потому, что в немвсе кажется тебе чужим,но тем, что, поглощен огнем,он не проговорит: бежим.В нем твой архитектурный вкус.Рассчитанный на прочный быт,он из безадресности плюснеобитаемости сбит.
И он перестоит века,галактику, жилую частьгрядущего, от паукапривычку перенявши прястьткань времени, точнее – бязьиз тикающего сырца,как маятником, колотясьо стенку головой жильца.
В окрестностях Атлантиды
Все эти годы мимо текла река,как морщины в поисках старика.Но народ, не умевший считать до ста,от нее хоронился верстой моста.
Порой наводненье, порой толпа,то есть что-то, что трудно стереть со лба,заливали асфальт, но возвращались вспять,когда ветер стихал и хотелось спать.
Еще были зимы, одна лютейдругой, и привычка плодить детей,сводивших (как зеркалом – платянойшкаф) две жизни к своей одной,
и вообще экономить. Но как ни гнипальцы руки, проходили дни.В дело пошли двоеточья с "е",зане их труднее стереть. Но все
было впустую. Теперь ослабьцепочку – и в комнату хлынет рябь,поглотившая оптом жильцов, жилицАтлантиды, решившей начаться с лиц.
* * *
Голландия есть плоская страна,переходящая в конечном счете в море,которое и есть, в конечном счете,Голландия. Непойманные рыбы,беседуя друг с дружкой по-голландски,убеждены, что их свобода – смесьгравюры с кружевом. В Голландии нельзяподняться в горы, умереть от жажды;еще трудней – оставить четкий след,уехав из дому на велосипеде,уплыв – тем более. Воспоминанья -Голландия. И никакой плотинойих не удержишь. В этом смысле яживу в Голландии уже гораздо дольше,чем волны местные, катящиеся вдальбез адреса. Как эти строки.
Дедал в Сицилии
Всю жизнь он что-нибудь строил, что-нибудь изобретал.То для критской царицы искусственную корову,чтоб наставить рога царю, то – лабиринт (ужедля самого царя), чтоб скрыть от досужих взоровскверный приплод; то – летательный аппарат,когда царь наконец дознался, кто это у негопри дворе так сумел обеспечить себя работой.Сын во время полета погиб, упавв море, как Фаэтон, тоже некогда пренебрегшиминаставленьем отца. Теперь на прибрежном камнегде-то в Сицилии, глядя перед собой,сидит глубокий старик, способный перемещатьсяпо воздуху, если нельзя по морю и по суше.Всю жизнь он что-нибудь строил, что-нибудь изобретал.Всю жизнь от этих построек, от этих изобретенийприходилось бежать, как будто изобретеньяи постройки стремятся отделаться от чертежей,по-детски стыдясь родителей. Видимо, это – страхповторимости. На песок набегают с журчаньем волны,сзади синеют зубцы местных гор – но онеще в молодости изобрел пилу,использовав внешнее сходство статики и движенья.Старик нагибается и, привязав к лодыжкедлинную нитку, чтобы не заблудиться,направляется, крякнув, в сторону царства мертвых.
Иския в октябре
Фаусто Мальковати
Когда-то здесь клокотал вулкан.Потом – грудь клевал себе пеликан.Неподалеку Вергилий жил,и У. Х. Оден вино глушил.
Теперь штукатурка дворцов не та,цены не те и не те счета.Но я кое-как свожу концыстрок, развернув потускневший рцы.
Рыбак уплывает в ультрамаринот вывешенных на балкон перин,и осень захлестывает горный кряжморем другим, чем безлюдный пляж.
Дочка с женой с балюстрады вдальглядят, высматривая рояльпаруса или воздушный шар -затихший колокола удар.
Немыслимый как итог ходьбы,остров как вариант судьбыустраивает лишь сирокко. Нои нам не запрещено
хлопать ставнями. И сквозняк,бумаги раскидывая, суть знак– быстро голову поверни! -что мы здесь не одни.
Известкой скрепленная скорлупа,спасающая от напора лба,соли, рыхлого молоткав сумерках три желтка.
Крутя бугенвиллей [82] вензеля,ограниченная земля,их письменностью прикрывая стыд,растительностью пространству мстит.
Мало людей; и, заслышав «ты»,здесь резче делаются черты,точно речь, наподобье линз,отделяет пейзаж от лиц.
И пальцем при слове «домой» рукаохотней, чем в сторону материка,ткнет в сторону кучевой горы,где рушатся и растут миры.
Мы здесь втроем и, держу пари,то, что вместе мы видим, в трираза безадресней и синей,чем то, на что смотрел Эней.
Испанская танцовщица
Умолкает птица.Наступает вечер.Раскрывает веериспанская танцовщица.
Звучат ударылуны из бубна,и глухо, дробновторят гитары.
И черный туфельна гладь паркетаступает; этокак ветер в профиль.
О, женский танец!Рассказ светилао том, что было,чего не станет.
вернуться
82
Так в СИБ. «Бугенвиль», согласно Советскому Энциклопедическому Словарю, пишется с одним л. Сообщено А. Румшиской. – С. В.