И, о нем помышляя, плачутся
От бессилья
созвучья строф.
Даймон милый! Ведь нет сравнения,
Нету символов,
ритма нет –
Из обителей Просветления,
Отражающих звук и свет.
Но не брошу я
провозвестия,
Миф молчаньем не заглушу:
Семя истины
в мир,
как есть оно –
В полуобразах –
проношу.
Вот – Готимна благоухающая,
Не Земля
и не Небеса.
Исполинских цветов вздыхающих
Наклоняющиеся
леса;
Речью сладостной,
чуть щебечущей;
Каждый – братом нам стать готов,
А меж ними
зияет блещущая
Даль сквозь даль –
девяти цветов:
Не семи –
девяти ликующих,
Из которых мы знаем семь,
Семь прекрасных,
едва проструивающихся
В нашу плотную, злую темь.
Садом Судеб Высоких кличется
Слой Готимны,
взойдя куда,
Больше дух наш не обезличится
Маловерием
Никогда.
Здесь раздваивается восхождение:
Тропка,
узенькая как шнур,
Кажет праведнику
или гению
Путь к вершинам
метакультур.
Спуск обратно, на землю дольнюю,
Может даться
другой душе,
Ноша подвига добровольного
В стольном граде
иль в шалаше.
И пройдет он –
псалмами, рухами
Или гимном святой борьбы,
К нам, помазан в Готимне духами,
Вольный пленник
своей судьбы.
1955
X. МЕТАКУЛЬТУРЫ
От школьных лет мы помнить можем,
Как возносил свой конус хмурый
Над гордым, грузным Вавилоном
Семиуступный зиккурат.
Но царство было только ложем,
Обличьем тягостным культуры, –
Громоздким, мутным, тесным лоном
Других, невидимых громад.
И миллионные усилья
Всего народа воздвигали
Над государством, зримым явно,
Широкошумные слои:
Божеств – иных, не наших, – крылья
Там реяли и полыхали,
Там демиург творил державно
Благие замыслы свои.
И видел жрец, и чаял зодчий,
Как лестница слоев венчалась
Семиуступною Эанной –
Небесным градом всех богов:
Она, как ось, как средоточье,
Обуздывала древний хаос,
Маня вершиной несказанной
У тихозвездных берегов.
А вниз, где первый уицраор
Твердыню темных ратей строил,
Ту, что вошла в рассказ к пророкам
Под строгим шифром как Нергал, –
Туда, медлительным потоком
За слоем слой бесшумно роя,
Останки душ, в мир тусклых аур
Закон Возмездья низвергал.
Враждебны и непримиримы,
Переплетенные борьбою,
Миры смыкались общей сферой
И плыли вместе к рубежу...
Та совокупность четко зрима
Очам с дозорных пиков веры;
Метакультуры – знак глухой ей
В пустыне слов я нахожу.
Была над каждым сверхнародом
И есть до наших дней такая:
Неповторим ни лад их строя,
Ни смысл, ни тайна их структур;
И видно четче с каждым годом:
Шаданакар почти по пояс
Весь поделен – от магм до Рая –
Сегментами метакультур.
Своих Олирн, своих эдемов
И бездн исполнена любая;
Там до подножья Божества ты
Взошел бы, сердце убеля;
У каждой – свой мучитель – демон,
И в каждой светит, не сгорая,
Духовный город Монсальвата,
Олимпа, Мэру иль Кремля.
1955
XI. ЗАТОМИСЫ
Есть вершины, где нету боле
Ни британца, ни иудея.
Выше – нету и человека:
Только Божье дитя высот.
Но в судьбе сверхнародов – то ли
Бдит могущественная идея,
То ль в подъеме к Эдему – веха
Каждый царственный сверхнарод.
И над каждым – протуберанцы
Безгреховным цветут весельем,
Ослепительнейшей короной,
Осеняющей всю страну:
Они в солнечном дышат танце,
Они манят из подземелий,
Они кличут к себе на склоны
В осиянную вышину.
Там достигшие высветленья
Строют город неповторимый,
За любовь ли свою, за то ли,
Что оправданы до конца.
И в ночи нам – как откровенье
Слово радужное – затомис,
Что и здесь, и в благой Готимне
Рвется песнею с уст гонца.
Знают странники по дорогам,
Что из смерти многострадальной
Вступит каждый во град эфирный,
Искус творчества завершив.
От затомисов по отрогам
Льется благовест – дальний-дальний,
И сравнимы лишь с горным фирном
Облачения тех вершин.
Сквозь художество и самадхи,
Сквозь наитье и вдохновенье
И брамины, и трубадуры
Прозревали в высоты те,
И нездешним нектаром сладки
До сих пор нам их предваренья,
Лотос каждой метакультуры
В их божественной красоте.
1958
XII. СВЯТАЯ РОССИЯ
Ее славят предания,
Утверждают прозрения,
Возвещают пророки страны;
В те нездешние здания
По мирам просветления
Проникают порой наши сны.
Там, как жертвенник в облаке –
Очерк плавно творящихся,
Непонятных для нас алтарей;
Стихиалей струящихся
Облегченные облики
Там звенят вместо рек и морей.
Золотою симфонией
Там поют согласованно
Разнозначные струи времен,
И плывут благовония
Из лесов очарованных
В вечера, голубые как лен.
Нет ни трона, ни града там;
Но в верховных селениях
Святорусский блистает Синклит:
По играющим радугам
От свершенья к свершению
Он взошел, он растет, он творит.
О, содружество праведных!
О, сотворчество истинных!
О, сердца, неподвластные Злу!
Сладко ль слушать вам праздничных
Алконостов и сиринов,
Гамаюнов восторг и хвалу?
Среди чудного множества
Мы узрели б знакомые,
Дорогие для русских черты
Тех, кто властью художества
Миру правду искомую
Показал сквозь кристалл Красоты.
Но теперь позади для них
Многоскорбные, длинные
Восхожденья вдоль сумрачных круч:
Сердце бурное высветлившие,
Мудрость горнюю выстрадавшие,
Они сами – как песнь и как луч.
Там и те, чьи деяния –
Спуски в ад и чистилища,
До кромешного их багреца –
Облегчать воздаяние
Всем, кто мук не испил еще
И не в силах испить до конца:
Слать им райские веянья
В огневую агонию,
А живым – высочайший Трансмиф
Приоткрыть в сновидении,
Запредельной гармонией
Тоскованье и скорбь утолив.
Кремль Небес! – Разорвалось бы
Сердце наше кровавое,
Если б внутренний слух уловил
Не моленья, не жалобы –
Хор, бушующий славою
В час явленья им ангельских сил.
Только радость предчувствия
Отражаю в искусстве я,
Хрупким шелком словесным шурша,
Но и этими поисками,
Но и этими отблесками
Озаряются ум и душа.
1955-1958
XIII. ГРИДРУТТВА
Но выше всех метакультур, объяв
Их города в прозрачную округлость,
Блистает сфера безграничных прав –
Чертог взошедших в белизну и мудрость.
От высочайших творческих миров,
Где бодрствуют иерархии сами,
Его отъемлет купол, свод, покров,
Как беломраморными небесами.
Но свет богов, но воля их и труд,
Блистающие, как эфиро-море,
Царят и плещут, дышат и поют
В его могучем внутреннем просторе.
И здесь для горних и для дольних стран,
Для параллельно-разных человечеств,
Молясь, творят миродержавный план
Вожди священств и просветленных жречеств.