МОРСКАЯ ПЕСНЯ
Мы — юнги,
морюем
на юге,
рыбачим
у башен
турецких,
о дальних
свиданьях
горюем,
и непогодь резкую
любим,
и Черного
моря девчонок —
никчемных
девчонок —
голубим.
И мы их,
немилых,
целуем,
судачим
у дачных
цирулен
и к нам
не плыла
с кабалою —
кефаль, скумбрия
с камбалою!
Но, близкая,
плещет и блещет
в обводах
скалистых
свобода!
Подводный
мерещится
камень
и рыбы
скользят
на кукане,
и рыбий
малюсенький
правнук
рывками
тире
телеграфных
о счастье
ловца
сообщает,
и смрадная муха
смарагдом
над кучей наживки
летает.
Я вырос
меж рыб
и амфибий
и горло
имею
немое.
О, песня рыбацкая!
Выпей
дельфинье
одесское
море!
Ко мне прилетают
на отдых
птицы дымков
пароходных.
АСЕЕВУ
Какая прекрасная легкость
меня подымает наверх?
Я — друг, проведенный за локоть
и вкованный в песню навек.
Как песня меня принимала,
нося к соловьиным боям!
Как слушало ухо Лимана
речную твою Обоянь!
Не ты ли, сверканьем омытый, —
на люди! на землю! на синь! —
Оксаны своей оксамиты,
как звезды, в руках проносил?
И можно глазища разза́рить —
что словом губа сведена,
что может сверкнуть и ударить
как молния в ночь — седина.
В меня залетевшая искра,
бледнея и тлея, светись,
как изморозь речи, как избрань
защелканных песнями птиц!
РОСТ ЛИНГВИСТА
Сегодня окончена
юность моя
Я утром проснулся
в халате и туфлях,
увидел: взрослеют
мои сыновья —
деревья-слова,
в корневищах и дуплах.
И стала гербарием
высохших слов
тетрадь молодого
языковеда,
но сколько прекрасных
корней проросло,
но сколько запенилось
листьями веток!
Сады словарей
посетили дожди,
цветут дерева,
рукава подымая,
грузинское ЦХ
и молдавское ШТИ,
российское ОВ,
украинское АЕ.
К зеленым ветвям,
закипая внизу,
ползут
небывало зеленые лозы —
китайское ЧЬЕН,
и татарское ЗУ,
и мхи диалектов
эхоголосых.
Я слышал:
на ветке птенец тосковал,
кукушка, как песня,
в лесу куковала, —
и понял:
страна моя такова!
А лес подымался,
а речь ликовала…
Весною раскроется
сад словарей,
таившийся в промхах
кореньев сыновних,
и то, что лелеял
еще в январе,
тяжелым и спелым
увидит садовник.