Выбрать главу

МОРСКАЯ ПЕСНЯ

         Мы — юнги, морюем          на юге, рыбачим          у башен турецких,          о дальних          свиданьях горюем, и непогодь резкую                                любим,          и Черного          моря девчонок —          никчемных          девчонок —                               голубим. И мы их, немилых, целуем,          судачим          у дачных цирулен          и к нам не плыла          с кабалою — кефаль, скумбрия          с камбалою! Но, близкая,          плещет и блещет          в обводах скалистых          свобода! Подводный                     мерещится                                          камень и рыбы               скользят                              на кукане, и рыбий                малюсенький                                        правнук рывками               тире                      телеграфных о счастье                 ловца                           сообщает, и смрадная муха                              смарагдом над кучей наживки                                 летает. Я вырос                   меж рыб                                  и амфибий и горло            имею                        немое. О, песня рыбацкая!           Выпей                         дельфинье                                          одесское                                                         море! Ко мне прилетают          на отдых птицы дымков          пароходных.

АСЕЕВУ

Какая прекрасная легкость меня подымает наверх? Я — друг, проведенный за локоть и вкованный в песню навек.
Как песня меня принимала, нося к соловьиным боям! Как слушало ухо Лимана речную твою Обоянь!
Не ты ли, сверканьем омытый, — на люди! на землю! на синь! — Оксаны своей оксамиты, как звезды, в руках проносил?
И можно глазища разза́рить — что словом губа сведена, что может сверкнуть и ударить как молния в ночь — седина.
В меня залетевшая искра, бледнея и тлея, светись, как изморозь речи, как избрань защелканных песнями птиц!

РОСТ ЛИНГВИСТА

Сегодня окончена           юность моя Я утром проснулся           в халате и туфлях, увидел: взрослеют           мои сыновья — деревья-слова,           в корневищах и дуплах.
И стала гербарием           высохших слов тетрадь молодого           языковеда, но сколько прекрасных           корней проросло, но сколько запенилось           листьями веток!
Сады словарей           посетили дожди, цветут дерева,           рукава подымая, грузинское ЦХ           и молдавское ШТИ, российское ОВ,           украинское АЕ.
К зеленым ветвям,           закипая внизу, ползут           небывало зеленые лозы — китайское ЧЬЕН,           и татарское ЗУ, и мхи диалектов           эхоголосых.
Я слышал:           на ветке птенец тосковал, кукушка, как песня,           в лесу куковала, — и понял:           страна моя такова! А лес подымался,           а речь ликовала…
Весною раскроется           сад словарей, таившийся в промхах           кореньев сыновних, и то, что лелеял           еще в январе, тяжелым и спелым           увидит садовник.